Он довел себя до состояния высокого исступления. Его голос был хриплым, громким и скрипучим. Его глаза, налитые кровью, вылезли из орбит. Все его тело дернулось, а пальцы скрючились.
Но он находился в присутствии человека, бесконечно превосходящего его. Два глаза, похожие на змеиные, прожгли в нем две дыры. Властное, твердое присутствие противостояло другому слабому и страстному. Результат наступил.
– Сядьте, – приказал строгий голос хирурга.
Это был голос отца, обращенный к ребенку, хозяина к рабу. Ярость покинула посетителя, который, обессиленный и подавленный, упал на стул.
Тем временем на лице старого хирурга появился особый свет, зарождение странной идеи, мрачный луч, отбившийся от пламени бездонной ямы, зловещий свет, освещающий путь энтузиаста. Такой свет сейчас, или тогда, или в будущем будет проникать в каждый разум. Таким образом, природа держит свечу перед своими тайнами. Она краснеет из-за нашего недоверия к ней. Таким образом, невежество становится явным. Понять природу – значит контролировать ее, подчинять своей воле, заставлять ее танцевать под свою дудочку. Нет веры без знания, нет знания без мастерства.
Старик на мгновение погрузился в глубокую задумчивость, проблески нетерпеливого разума на мгновение пробились сквозь облако мрачной задумчивости, окутавшее его лицо. Затем вспыхнул широкий свет глубокой, непроницаемой решимости. В этом было что-то зловещее, наводящее на мысль о принесении в жертву чего-то священного. После борьбы разум победил совесть.
Взяв лист бумаги и карандаш, хирург тщательно записал ответы на вопросы, которые он безапелляционно адресовал своему посетителю, такие как его имя, возраст, место жительства, род занятий и тому подобное, а также вопросы, касающиеся его родителей, вместе с другими конкретными вопросами.
– Кто-нибудь знает, что вы направились в этот дом? – он спросил.
– Нет.
– Ты клянешься в этом?
– Да.
– Но ваше длительное отсутствие вызовет тревогу и приведет к поискам.
– Я предусмотрел это.
– Каким образом?
– Отправив по почте записку, в которой я объявил о своем намерении утопиться.
– Река будет втянута в это дело.
– Что такого? – спросил молодой человек, пожимая плечами с небрежным безразличием. – Быстрое подводное течение, как вы понимаете. Очень многие так и не были найдены.
Последовала пауза.
– Вы готовы? – наконец спросил хирург.
– Абсолютно.
Ответ был холодным и решительным.
Поведение хирурга, однако, свидетельствовало о большом волнении. Бледность, появившаяся на его лице в тот момент, когда он принял решение, стала еще сильнее. Нервная дрожь пробежала по его телу. Над всем этим сиял свет преданного энтузиазма.
– Вы выбрали метод? – спросил он.
– Да, крайняя аноэстезия.
– С каким агентом?
– Самым надежным и быстрым.
– Желаете ли вы какого-либо… есть какое-либо распоряжение?
– Нет, только сведение к нулю, просто задувание, как свечи на ветру, дуновение – затем тьма, без следа. Чувство вашей собственной безопасности может подсказать вам этот метод. Я оставляю это на ваше усмотрение.
– Нет писем вашим друзьям?
– Вообще никаких.
Еще одна пауза.
– Вы сказали, что вполне решились? спросил хирург.
– Вполне готов.
– И совершенно готовы?
– Немного обеспокоен.
– Тогда подождем минутку.
С этим предложением старый хирург поднялся на ноги и потянулся. Затем с кошачьей бесшумностью он открыл дверь и выглянул в коридор, внимательно прислушиваясь. Не было слышно ни звука. Он тихо закрыл дверь и запер ее. Затем закрыл жалюзи на окнах и запер их. Сделав это, он открыл дверь, ведущую в соседнюю комнату, которая, хотя и не имела окна, была освещена с помощью маленького потолочного фонаря. Молодой человек внимательно наблюдал. С ним произошла странная перемена. Хотя его решимость ни на йоту не ослабла, выражение огромного облегчения появилось на его лице, вытеснив изможденный, полный отчаяния взгляд, который был полчаса назад. Тогда он был меланхоличен, а сейчас пребывал в восторге.