Таким образом, я барахтался в этом мрачном лесном болоте в течение девяти дней. На десятый день, как раз когда я был готов сдаться и умереть, я вышел на сушу. Я был покрыт тиной, мои ступни и конечности кровоточили, моя одежда была разорвана в клочья, я почти обезумел от голода, и я думаю, что не смог бы прожить еще один день в этих пустых джунглях. Когда я добрался до сухой земли, я собрал несколько диких ягод и съел их, а затем лег и заснул сном полного изнеможения. Я проспал много часов, сколько точно, я не знаю, и когда я проснулся, у меня все болело и онемело, но вскоре мои силы частично вернулись, и я почти не обращал внимания на свое бедственное положение, так как считал, что нахожусь недалеко от таинственного города. Я почистил свой револьвер, умылся, привел свою одежду в настолько хорошее состояние, насколько смог, и отправился прямо в сердце леса, который лежал передо мной. Лес был таким густым, что я едва мог видеть небо над собой, и я был рад этому, потому что без тени жара была бы невыносимой для ослабевшего человека, идущего пешком.
Я путешествовал еще два дня, а потом пришел к другому небольшому болоту. Когда я пересек его, я начал видеть признаки человеческого обитания. На мягкой земле виднелись следы, я нашел обрывок хлопчатобумажной одежды и вскоре вышел на небольшое поле хлопка и индийской кукурузы. Я съел немного кукурузы и поспал недалеко от поля, а утром меня разбудил сильный шум, подобный тому, который издавало пение множества людей. Затем я двинулся вперед с большой осторожностью, так как не знал, к какому народу приближаюсь, и слышал страшные рассказы о свирепости индейцев, обитавших в закрытом городе. Я пробирался крадучись от одного дерева к другому, как дикий индеец пробирается рядом с врагом, и, наконец, я оказался в пределах видимости города, ради которого так рисковал.
Город стоял в центре открытого пространства в лесу и был окружен стеной из тяжелой каменной кладки. От границы леса до городской стены было около полумили, и я очень боялся выходить на открытое пространство, которое лежало между ними, так как оно было заполнено индейцами в странных одеждах, которые танцевали. Ударяя по стволам деревьев, я наконец нашел одно, которое было полым, и, взобравшись на дерево, я обнаружил, что могу забраться внутрь него, что я и сделал. Затем я попытался своим ножом проделать отверстие в твердой древесине, но к тому времени, как я прорубил ствол, я обнаружил, что танец закончился и что индейцы ушли за городскую стену.
Я оставался внутри дерева всю ночь, спал очень уютно, и был разбужен на рассвете звуками танцев и пения индейцев снова. Индейцев было немного, если вспомнить, что все они были жителями города. Их было около двух тысяч, мужчин, женщин и детей, и они отличались от всех индейцев, которых я когда-либо видел. Танцуя, они казались измученными и готовыми упасть от усталости, и позже я узнал, что они танцевали четыре дня подряд и все это время постились. Я мог видеть, что танец носил религиозный характер, как и все индейские танцы, и высокий старик с распущенными волосами, как мне показалось, был главным жрецом.
После того, как танец продолжался несколько часов, священник и десять человек вошли за стены города. Когда они вернулись, то принесли огромный камень в форме стола, и к этому камню они привязали молодого индейского мальчика, который, казалось, принадлежал к другому племени. Они снова отправились в город, и когда они вернулись, я был очень удивлен, увидев, что они ведут белого человека с завязанными глазами. Я предположил, что они собирались убить белого человека, и тщательно осмотрел все патронники своего револьвера, чтобы убедиться, что они заряжены, ибо, хотя индейцы были целым войском против двоих, я не собирался смотреть, как человек моей крови будет убит безрассудными дикарями, если я не попытаюсь спасти его. Я как раз был готов слезть с дерева, когда старый священник поднял руки, и я был очень удивлен, услышав, как он сказал на таком хорошем испанском, какому учат в мадридском колледже:
"Сейчас, Отец Солнце, это душа пришельца, будет отправлена через великие воды на твою землю в качестве платы за продолжение жизни твоей дочери, нашей королевы. Из числа наших врагов мы отобрали этого мальчика, чье сердце будет обливаться кровью за тебя, и из числа белых грабителей мы отобрали белокожего мужчину, которого мы возьмем и принесем в жертву на танце урожая. Глаза этого мальчика, который лежит связанный на камне, скоро будут смотреть в глаза Того-Кто-Правит-Миром, и мы посылаем его в знак того, что мы все еще твои дети и по-прежнему верны тебе. О, могучий Отец Солнце, даруй нам благословение на продолжение жизни для нашей королевы."