Писатели и поэты пользовались предлогом и начали описывать странствия кометы среди небесных пространств стихами и прозой, а художники воспроизводили комету на картинах и всякого рода рисунках. Она изображалась на них то проходящей пред сонмом испуганных звезд, то яростно бросающейся на спокойно спящую Землю. Эти символические олицетворения поддерживали общественное любопытство, но сначала никого не пугали. Люди стали даже привыкать к мысли о встрече с кометой, не выказывая особой боязни. Приливы общественных чувств так же изменчивы, как показания барометра.
Комета проходит пред сонмом испуганных звезд
Впрочем, вначале даже и сами астрономы очень мало беспокоились о столкновении с кометой с точки зрения тех последствий, какие оно могло иметь в судьбе человеческого рода; чисто научные астрономические журналы, единственные, какие пользовались еще некоторым доверием, если и говорили об этом, так исключительно ввиду проверки сделанных вычислений. Ученые смотрели на это как на чисто математический вопрос, как на один из любопытных случаев, представившихся в небесной механике. Когда же к ним обращались за разъяснениями, они ограничивались ответом, что ожидаемое столкновение возможно, даже вероятно, но никакого общественного значения иметь не может.
Между тем появилось новое известие, исходившее на этот раз с горы Гамильтон, что в Калифорнии, и сильно поразившее химиков и физиологов; оно гласило:
«Спектроскопические наблюдения показали, что комета обладает довольно значительной массой и состоит из различных газов, между которыми преобладает окись углерода».
Дело становилось нешуточным; столкновение с Землей представлялось почти несомненным. В медицинском мире начался переполох; поднялись оживленные рассуждения о возможности задушения или повального отравления. В течение немногих дней вопрос внезапно переменился до неузнаваемости. Из астрономического он превратился в физиологический, и имена всех медицинских светил, действительных или мнимых, красовались теперь на первых страницах ежедневных газет, а их портреты заполонили собой все иллюстрированные издания, где вскоре появился особый отдел: «Консультации по кометному вопросу». Уже одно разнообразие и противоречивость даваемых советов, а затем явное соперничество во взглядах на вопрос быстро разделили газеты на несколько враждебных лагерей, осыпавших друг друга самыми возмутительными ругательствами и отзывавшихся обо всех медиках как о жадных до рекламы шарлатанах и хвастунах.
Комета яростно бросается на спящую Землю
В это время директор Парижской обсерватории, заботливо охранявший дело науки, обратил свое внимание на поднявшуюся суматоху, из-за которой научная истина столько раз извращалась самым непозволительным образом. Это был почтеннейший старец, поседевший над разрешением великих проблем устройства Вселенной. Его голос охотно выслушивался всеми, и он решился послать в газеты сообщение, в котором заявлял, что все догадки преждевременны и что следует подождать подробного и авторитетного обсуждения этого вопроса, происходящего в высшем научном учреждении страны.
Парижская обсерватория, всегда стоявшая во главе научного движения благодаря выдающимся трудам ее членов, сделалась в настоящее время, вследствие произошедшего преобразования в способах наблюдения, с одной стороны, святилищем теоретических исследований, а с другой — центральной астрономической станцией телефонных сообщений, исходивших из обсерваторий, расположенных далеко от больших городов на значительных высотах, благоприятных для наблюдений вследствие совершенной прозрачности воздуха в горах. Это было мирное убежище, где царило совершенное согласие во всем. Астрономы с полнейшим бескорыстием посвящали свою жизнь единственно лишь процветанию науки и искренно любили друг друга; жало зависти никогда не отравляло их взаимных отношений, и каждый из них постоянно забывал свои собственные заслуги, всячески стараясь выставить на вид труды своих сотоварищей. Заведовавший обсерваторией служил в этом отношении примером для всех и когда говорил, то не иначе как от имени всех.