- Как мне вас называть?
- Называть? – удивилась женщина, подняв брови.
- Имя ваше как?
- Чудно вы как-то говорите, барин. А звать меня Серафимой, значит.
- Серафима?
- Да. Токмо меня все Фимой кличут. А пошто вы меня на «вы» величаете? – озадаченно смутилась она. – Я ведь поди из крестьянских. Мы крепостные нашего местного барина Морозова.
Ефимов на миг пришёл в замешательство. Всё ясно, тотчас пролетело в его мозгу . Нас с Алексеем каким-то необъяснимым образом закинуло на несколько веков назад! Уж не потомок ли этот Морозов того всемогущего фаворита царя Алексея Михайловича, отца Петра Первого? А может, он сам и есть? Помнится из истории, что того казнили при каком-то бунте: не то соляном, не то медном. Спрашивать теперь о немцах не имело смысла. Она-то и слова такого не знает. В их времена это были либо тевтонцы, либо пруссаки…
Он украдкой бросил взгляд на укрывшегося за деревьями Руднева. Тот отрицательно покачал головой, давая понять, что ни техники, ни самих немцев в селении в бинокль не видит.
Бояться было некого. Командир экипажа махнул ему рукой, подзывая к себе. Фима проследила за его жестом любопытным взглядом и неуверенно отступила.
- Не пугайся, - уже ласково на «ты» успокоил её незнакомец. – Это мой приятель.
- При-я-тель? – произнесла она по слогам, стараясь выговорить непонятное слово.
- Друг. Как ты сказала, мы заблукали в лесу и ищем ночлега.
Чем чёрт не шутит, подумал он. Попробовать плести несуразицу наобум?
- Наша карета сломалась в лесу. Мы из Тобольской губернии.
- А где это? – настороженно следя за приближающимся Алексеем, наивно поинтересовалась она.
– Далеко отсюда, - махнул в сторону леса загадочный собеседник. – Мы путешествуем по указу его величества. Собираем былины и частушки всяких народностей… - и тут же осёкся.
Какого к чёрту «его величества»? А если они попали в те времена, когда на троне правили подряд сразу несколько императриц, начиная от Екатерины Первой, Анны Иоанновны, Анны Леопольдовны, Елизаветы и заканчивая Екатериной Второй? Если кто-нибудь из этих императриц сейчас правит Россией?
Его сомнения развеяла Серафима. Когда Алексей подошёл и молча поклонился, она даже немного зарделась румянцем.
Да эта Фима вовсе и не женщина, как показалось вначале! - пронеслось в голове Ефимова. Просто одеяние сбило с толку. Вполне себе красивая девушка, считай уже на выданье.
Когда она откинула платок, поправив внушительную косу, Алексей раскрыл рот от изумления.
- Постойте, барин, - удивлённо выкатила она красивые глаза. – О каком-таком его величестве вы ведёте речь? У нас императрицей матушка Екатерина. Двадцатый год поди правит с божьей помощью, - перекрестилась она. – В вашей губернии, что, другой государь?
- Нет-нет, - поспешил оправдать свою ошибку Ефимов. – Конечно, Екатерина-матушка. Самодержица России великой и могучей. – Он подмигнул Алексею, чтобы тот понял, куда их занесло.
Наконец стало выясняться, в какую именно эпоху они попали. Андрей Степанович принялся лихорадочно вспоминать времена правления Екатерины. Речь, разумеется шла не о Первой Екатерине, поскольку та правила слишком короткий срок, и не успела в русском народе как следует оставить о себе память. Несомненно сейчас, здесь, куда их швырнуло порталом тоннеля, правит Екатерина Вторая. И уже двадцать лет. Следовательно…
Андрею Степановичу срочно необходимо было время привести мысли в порядок, чтобы знать, как вести себя в селении, когда они там появятся. Подтолкнув Алексея, он многозначительно произнёс, давая ему понять, чтобы он отвлёк девушку:
- Вы пока познакомьтесь с моим юным приятелем, а я подберу хворост и пойдём потихоньку к вашему селению.
- А карета? – наивно спросила девушка.
- Что, карета?
- Карета ваша, барин, так и останется в лесу? Там же поди кучера и конюхи со свитой?
Её привела в замешательство одежда обоих незнакомцев. Первый – в каком-то чудном тулупе с непонятными блестящими змейками и овчинным воротником, на её взгляд, был несомненно барином. Обувка опять же – такой она никогда не видала.
Второй, по её разумению, был ни кем иным, как слугой, но отчего-то именовавшийся странным словом «приятель». Серая, почти балахоном невиданная прежде ткань, была подпоясана каким-то странным на её взгляд не то кушаком, не то поясом. И ни у кого никаких знаков отличия. Барину полагалась какая-нибудь орденская лента, но Серафима её не видела.