— Мы прикроем вас до выхода в межзвездное пространство, — сказал Адмирал Флота Паоло Оммарт. — Когда вы выйдете из системы Паладины и перейдете на сверхсветовой двигатель, то сможете уйти от любых военных кораблей Джиллов.
Так, подчиняясь приказам и превозмогая боль, Абсолом Брейсер и три его корабля поднялись с Адрианополиса, и направились к далекому Солнцу, двигаясь на сверхсветовом двигателе микропрыжками фантастической скорости. Они двигались без движения сквозь черноту Вселенной.
Теперь их путешествие было уже на треть пройдено. Прекрасный, похожий на Землю Адрианополис остался далеко позади, а на мониторах светило солнце планеты по имени Промежуточная. Опасности остались позади. Правда, об этом говорили ему говорили адмиралы, а им не стоило чрезмерно доверять. К тому же, им предстояло еще выполнить кое–какую работу.
“Капитан, — сказал голос Роджера в его голове, — отключение сверхсветовых двигателей через минуту”.
“Принято”.
Его правая рука — настоящая, автоматически опустилась на тумблер системы оповещения на его пульте, и также автоматически он произнес:
— Внимание всем членам экипажа! Говорит капитан. Через минуту будет отключен сверхсветовой двигатель. Займите свои места! Полная готовность!
Роджеру:
“Начинай отсчет”.
Голос органического компьютера, уверенный, ободряющий, какой‑то родной, начал обратный отсчет секунд до отключения сверхсветовых двигателей, после которого все три корабля вернутся в нормальное пространство и время.
“Было бы хорошо, если бы удалось отпустить экипаж на поверхность на Промежуточной, — подумал Брейсер. — Им стоило, конечно, выпустить немного пара. Но доктор Джеф говорит, что вид нормальных людей, с руками, ногами и глазами подействует на них хуже, чем замкнутое пространство корабля. В своей маленькой вселенной мы уже привыкли к тому, что мы все — калеки. Что, же случится если мы… если я увижу нормального человека? Нет, не надо. К тому же, у нас не будет времени на высадку”.
Брейсер нажал на одну из кнопок.
— Слушаю, капитан, — послышался голос Эдей Цианта, офицера связи у которой не было ног.
— Как только сверхсветовой двигатель будет отключен, постарайся связаться с Промежуточной Станцией.
— Есть, сэр, — ответила офицер связи. — Я уже на их частоте и начну передачу сразу же после отключения.
— Хорошо.
— Тридцать секунд, — раздался голос Роджера в динамиках.
“Треть пути позади, — вновь напомнил себе Брейсер. — Тринадцать световых лет. Двадцать семь еще предстоит пройти. Подберем здесь раненных, уложим их на Крегстоун и вновь направимся к Земле. Все будет не так уж плохо, если нам удастся выдержать этот полет”.
“Интересно, как там Мазершед, — подумал он. — Жив ли он? Похоже, что нет. Джиллы, вероятно, давно настигли его. О, Боже, как бы мне хотелось быть рядом с ним!”
— Пятнадцать секунд.
Острая боль обожгла концы порванных нервов в том месте, которое его примитивное и нелогичное подсознание связывало с большим пальцем левой руки, в том месте, где он абсолютно точно знал, не было ничего! Он закусил нижнюю губу и обругал врачей за то, что они не дали ему болеутоляющих средств, сознавая, что поступили они совершенно правильно. Затем, он обругал адмиралов на Адрианополисе, и особенно Адмирала Оммарта, который начал все это дело.
Затем он почувствовал это.
— Сверхсветовой двигатель выключен.
Последний комментарий Роджера был абсолютно ни к чему. Никому не нужно сообщать об отключении сверхсветового двигателя. Каждый ощущает всем своим нутром, мозгом костей, что снова находится в нормальной Вселенной а не в безымянном нечто, которое и словами то описать невозможно, а только кучей математических символов. О, как же беден стал язык во времена межзвездных перелетов!
Брейсер бросил взгляд в сторону офицера связи, которая напряженно смотрела в свой монитор, пытаясь установить визуальный контакт с Промежуточной станцией.
“Какие будут приказания, капитан?” — спросил Роджер.
“Будь в готовности”, — ответил Брейсер, а затем в микрофон:
— Говорит Капитан. Сверхсветовой двигатель отключен и мы приближаемся к Промежуточной Станции. Корабль останется в состоянии полной боевой готовности до тех пор, пока мы не выйдем на постоянную орбиту. Это все.
На мониторе офицера связи появилось какое‑то изображение.
— Передай его на мой монитор, — сказал Брейсер.
Вскоре по его монитору пробежала рябь, за которой проступило трехмерное изображение крепко сбитого пожилого человека со знаками различия полковника войск связи Вооруженных Сил Лиги.
— Полковник, я Капитан Абсолом Брейсер, командир линейного космического крейсера Йово Джима, регистрационный номер ТУ-819, флагманского корабля Госпитального Конвоя 031 из Адрианополиса на Землю, рейс 311–68.
Все это Брейсер выдал, как вежливую формальность: вся необходимая информация о корабле и его маршруте была автоматически передана на Промежуточную в опознавательном сигнале, сразу же после остановки сверхсветового двигателя.
— Думаю, вы нас ждали? — закончил вопросом Брейсер.
— Да, сэр, — ответило трехмерное изображение на мониторе. — Вы следуете по графику, плюс–минус несколько часов.
Офицер связи сделал паузу, а затем спросил:
— Полет прошел нормально?
Когда он спрашивал о полете в его голосе появились какие‑то странные нотки, которые Брейсер отнес к его внешнему виду полу–человека полу–машины который он имел и сам.
— Достаточно хорошо, — ответил он, — если вы имеете в виду Джиллов.
— Рад услышать это, сэр, — сказал офицер связи на далекой планете, и снова Брейсеру показалось, что он слышит что‑то странное в его голосе.
“Что‑то грызет этого человека, — сказал про себя Брейсер, — но, возможно, это вовсе не мое дело. У них здесь свои проблемы. Если что‑то меня касается, он скажет мне, я надеюсь”.
— Ах, простите меня, Капитан, — неожиданно извинилось изображение, — я Артур Лазин, офицер связи Промежуточной.
— Рад познакомиться с вами, Полковник Лазин, — сказал Брейсер, а затем решил осторожно поинтересоваться о судьбе эвакуационного конвоя, который покинул Адрианополис неделей раньше его собственного — может дискомфорт полковника каким‑то образом был связан с ним?
— Капитан Доннельсон тоже добрался без приключений? — спросил капитан.
— Капитан Брейсер, — медленно произнес полковник Лазин, — Думаю, вам стоит обсудить это с Генералом Гровинским.
Брейсер почувствовал, что на том месте, где у него должен был быть желудок, завыла холодная вьюга. Не может быть.
— Хорошо, — сказал он, наконец, — соедините меня с вашим командиром.
— Д–думаю он в своем кабинете, капитан, — запинаясь ответил офицер связи. — Подождите.
О, Боже, не говорите мне, что эвакуационный конвой не дошел. Он отправился всего лишь за неделю до нас. Три боевых крейсера и грузовик. Джиллы не могли остановить его, не могли не дать ему дойти до Промежуточной со всеми его людьми, со всем оборудованием. Боже, этого не могло произойти!
А другая часть разума Брейсера медленно, холодно и жестоко говорила: “Еще как могло!”
2
Техник–связист Шейла Брандт наклонилась над голым, холодным камнем, чувствуя себя страшно неудобно в скафандре, и стала присоединять провода к клеммам вставленного в него прибора. У нее болела грудь и низ живота, и она не знала была ли эта боль от страха или от желания быть с Леном. Боже, как она боялась. Она боялась и спрашивала себя почему, ведь не было никаких причин для этого. Теперь ничего не могло случиться. Она подняла голову, ожидая приказов от начальника своей службы, и посмотрела вдаль на покрытые пылью каменистые холмы.
Она подумала о том, что наступило лето, и что здесь, на полюсе планеты это сопровождалось лишь наступлением длинного полярного дня. Это определенно не влекло за собой изменения количества тепла, получаемого от маленькой желтой звезды, которая была для Промежуточной пародией на солнце. Но никто из тех, кто провел на Промежуточной хоть сколько‑нибудь времени, и не ожидал от ее солнца чего‑либо подобного. Для них вся Промежуточная олицетворялась Станцией, на которой было неимоверно много работы.