“Может, — подумал Брейсер, — именно этого и не хватало, чтобы спасти нас всех. Немного крови. Но спасти нас от чего… и для чего?”
Ему не понравились эти вопросы, и, соответственно, он решил на них не отвечать. Пока. Для них будет достаточно времени, когда придет их время, когда бы это ни произошло.
28
Логарифмическая линейка! Проклятая логарифмическая линейка!
Хайбек сидел за маленьким столом в задней части скаутского корабля и считал что‑то на логарифмической линейке, аккуратно записывая полученные числа на листок бумаги.
“Кто во всей божьей Вселенной когда‑либо слышал о том, что управлять звездолетом можно по логарифмической линейке?” — спросил он себя. Он посмотрел на мертвый экран монитора перед собой и выругался на нелепость ситуации.
“Почему компьютер? — подумал он. — Почему не коммуникационная система? Она здесь абсолютно не нужна. Я бы и не печалился о ее потере. Но компьютер!”
Он оглядел единственную каюту их маленького корабля. Наха, слава Богу, теперь мирно спала, повязки из пластикожи странным образом контрастировали с новым здоровым оттенком ее кожи. Автоматика, независимая от главного компьютера корабля–скаута, тихо гудела, следя за жизнедеятельностью ее тела и убеждая себя и Хайбека в том, что Наха жива и поправляется. Пройдет еще несколько стандартных дней и она будет здорова. Теперь, если только Хайбеку удастся довести скаут до контролируемого людьми пространства, у них будет шанс.
Он опять посмотрел на покрытый цифрами листок бумаги и попытался утешить себя тем, что им чертовски повезло в том, что они пережили все это. Если бы джиллы не спешили вдогонку за адмиралом, если бы они пустили еще одну ядерную или плазменную торпеду, Хайбека больше не интересовал бы вопрос о том, как добираться домой. Он и Наха Хенджело сейчас были бы паром, а их скаут — оплавленными обломками металла, плавающими в космосе. Сейчас же у них работали и сверхсветовой и субсветовой двигатели, действовала система жизнеобеспечения, почти все приборы и инструменты функционировали. Основные повреждения от ядерной торпеды, которая чуть было не сорвала их защитные экраны, пришлись на внешнюю поверхность корабля, где крепился основной блок корабельного компьютера. Оболочка скаута была пробита и они с Нахой чуть не задохнулись прежде, чем Хайбеку удалось залатать дыру металлопластырем. Кроме того, сотрясением от взрыва Наху бросило через всю кабину, где она ударилась об один из пультов, разбив лицо, получив сотрясение мозга. К тому же, она сломала плечо, причем так сильно, что из раны торчала кость. Автомедик вправил кость на место, покрыл рану пластикожей, дал ей болеутоляющие и заживляющие препараты. Сотрясение мозга тоже оказалось очень серьезным, как потом сообщил робот, но несколько дней отдыха и лечения, по его словам, должны поставить ее на ноги.
“О’кей, приятель, — сказал себе Хайбек, — ты должен благодарить судьбу, что остался жив после этого. Теперь, если ты разбирешься, в какой стороне находится дом, то ты в дамках”. Вести корабль на сверхсветовом двигателе было серьезной задачей даже для компьютера, поэтому он решил делать разовые сверхсветовые прыжки, а затем переходить в реальное пространство, двигаясь на субсветовом двигателе, чтобы перевести дух и осмотреться. Он делал это в Академии. Это была одна из тренировочных задач, правда, не самая приятная.
Поднявшись, он пошел в маленький кубрик и налил себе чашку кофе, благодаря судьбу, что искусственная гравитация тоже работала. Он не любил невесомость.
Поставив чашку с кофе на стол, он подошел к перегрузочному креслу, на котором лежала Наха. Ее грудь спокойно поднималась и опускалась — она крепко спала. Даже без волос, которые состриг автомедик, даже с пластикожей, которая покрывала ее голову, она была красива. Он, наверное даже, предложит ей свадебный контракт, если они когда‑нибудь вернуться домой. Очень может быть.
Вернувшись к столу и отхлебнув кофе, Хайбек решил, что сделал почти все, что мог, используя логарифмическую линейку. Если его расчеты не верны сейчас, то уже не будут верны никогда. Он просто должен попробовать.
Надев скафандр, он покинул кабину экипажа, отправился в безвоздушный машинный отсек и занялся настройкой сверхсветового двигателя. Раньше этой работой занимался компьютер, а теперь все приходилось делать вручную.
Прошло полчаса, прежде, чем он был удовлетворен показаниями индикаторов набора мощности на пульте ручного управления сверхсветовым двигателем. Он вернулся в кабину, поцеловал спящую Наху и уселся в кресло пилота.
— Ну, приятель, — сказал он себе, глядя на показания приборов перед собой, — Ты действительно знаешь, что ты делаешь? Если нет, то об этом никто не узнает за сто световых лет вокруг Короче, поехали!
Он начал посылать растущий энергетический потенциал в конверторы, глядя, как лампочки на пульте одна за одной оживают, показывая, что все системы (точнее большинство из них) находятся в состоянии готовности.
Наконец, чувствуя на своих ладонях холодный пот, Хайбек облокотился о спинку кресла, положил палец на пусковую кнопку и в тысячный раз понадеялся, что его расчеты были верны., что корабль направлен в сторону Паладины.
Он нажал на кнопку.
Вселенная исчезла, а затем появилась вновь.
Маленький корабль–скаут вышел в нормальное пространство–время в ста семи километрах от своей первоначальной позиции.
Вот, так, малышка!
Звездолет исчезал и появлялся вновь все быстрей и быстрей, покрывая по сто семь километров за каждый прыжок, пока не приблизился и не перекрыл скорость, с которой двигается свет в нормальной Вселенной.
“Боже, я надеюсь, что лечу в правильном направлении, — думал Хайбек, ощущая что‑то неприятное в желудке, и на ходу регулируя и поправляя работу компонентов сверхсветового двигателя. — Я надеюсь, Боже!”
29
— Но, черт возьми! Почему это должно было случиться! — со злостью в голосе спросил Абсолом Брейсер, разъезжая взад и вперед по небольшому пространству своего отсека.
— Ты знал, что это произойдет, — тихо сказал Даниэль Максел.
— Знал? — Брейсер остановился и посмотрел на нового капитана “Йово Джима”. — Я не знал об этом, Дан. Я этого боялся, но не знал об этом.
— Разве существует какая‑то разница?
— Я боюсь многого, но, черт возьми, это не означает, что все это должно произойти.
— Хорошо, — согласился Максел. — Давай не будем обсуждать значения слов.
Губы Брейсера скривились в подобии улыбки.
— Между тем, ты почти что прав, — сказал Брейсер несколькими секундами позже. — Я должен был предвидеть, что это рано или поздно произойдет. Я боялся этого, поэтому должен был быть готов.
— Ты знал как все относятся к задержке здесь, — сказал Максел. — Даже Мидавар в некотором смысле против этого.
— И Роджер тоже, — признался Брейсер.
— Я догадывался об этом, — Максел помолчал немного. — И, все же, вы не можете обвинять себя. Девинс знал, чем он рискует, когда согласился.
Брейсер кивнул (точнее, сделал движение, отдаленно напоминающее кивок).
— Он обязан был быть более осторожным, вот и все, — продолжал Максел.
— Да, обязан, — согласился Брейсер, сознавая все же, что в этом была его вина. Он был теперь адмиралом, а, значит, в той или иной мере, ответственным за все на своих кораблях.
— Ведь, это все равно не поможет, правильно? — спросил Максел.
— Нисколечко не поможет, Дан.
Брейсер опять принялся кататься взад и вперед по комнате, чувствуя мягкость пластикового коврового покрытия под своими гусеницами. Максел поднял стакан бренди, стоящий перед ним на столе, и принялся разглядывать его на свет, как бы пытаясь что‑то отыскать в прозрачной глубине жидкости.
— Ты сделаешь из меня алкоголика, — пошутил Максел, когда пауза затянулась.
— Сомневаюсь, Дан. Не так много осталось. Еще одна бутылка кроме этой.
— Еще много, — отсутствующим тоном произнес Максел.