— Конечно., — искренне ответил Руско. — Это необходимо сделать ради спасения Вселенной.
— Так, есть один в Астропорте, — сказала Мишель.
— Да, я знаю, но мне отказали во встрече с ним. Они не дадут мне полететь на станцию.
— Он мертв, — сказала восточная девушка, в ее голосе чувствовалось удовлетворение.
— Мертв? — переспросил Руско.
Девушка кивнула.
— Вчера. Он убил правительственного эксперта–психолога и пытался стянуть корабль–скаут. Его убили, когда он уже собирался улетать.
— Да, это грустно, это ужасно грустно, — сказал Руско. — Я уже начал надеяться, что с этого момента начнется взаимопонимание. Но они, правительство, просто не знают, как следует поступать.
— А ты знаешь? — спросила Мишель.
— Посмотри на меня. Вот, путь.
— Приятель, у тебя что, комплекс Мессии?
— Но, ведь, кто‑то должен им быть.
— Может быть, — задумчиво произнесла Мишель, в первый раз она не была уверена в своих словах.
— Подумайте обо всем этом, сестры. Подумайте обо всем, что я вам сказал, тогда вы сможете увидеть правду.
— Хорошо, я подумаю об этом, — сказала Мишель.
— Забудь это, — сказала восточная девушка. — Я пойду домой, пока меня не стошнило.
— Джута, — позвала Мишель, но затем замолчала. — Увидимся позже.
— Ты помнишь, что у нас вечером встреча? — спросила девушка голосом в котором смешались гнев и жалость. Затем, она повернулась и пошла прочь.
— А ты Мишель? — спросил Руско. — Я вызываю у тебя отвращение?
— Да.
—Тогда, почему ты тоже не ушла?
— Я сама психопатка, — сказала она. — Иногда мне нравятся сумасшедшие отвратительные вещи.
Внутри Руско что‑то затрепетало.
— Становится поздно, — сказал он. — Мне надо возвращаться в свое жилье, чтобы принять питание, — он сделал паузу и с надеждой добавил, — но там есть и обычная людская пища. Вы хотите пообедать со мной?
— Никогда еще не видела, как питается человек без живота, — сказала она, хотя то, что сказали ее глаза, Руско так и не понял. — Пожалуй, хочу.
И когда они вышли из парка и пошли по тротуару к квартире, которую Руско снял сегодня утром, он подумал о том, что эта странная, возможно извращенная девчонка будет делать гораздо большее, нежели чем просто наблюдать за его питанием. И это “большее” было как раз то, в чем он так отчаянно нуждался. “Интересно, как хороша она будет в постели?” — подумал он.
31
Прошло пять стандартных дней после похорон тех, кто погиб во время бунта на “Фарсалусе”, когда Первый Офицер звездолета “Йово Джима” Клинг Реддик не явился, чтобы сменить Лейтенанта Акин Дарби на посту дежурного офицера.
Лейтенант Дарби сообщил об этом капитану Даниэлю Макселу, который зашел на мостик, проводя рядовую инспекцию.
— Спасибо, мистер Дарби, — сказал Максел, которого очень беспокоило столь необычное поведение такого дисциплинированного офицер, как Реддик. Подойдя к центральному пульту корабля, который он делил теперь вместе с Адмиралом Брейсером, Максел набрал номер каюты первого офицера, но ему никто не ответил. Когда ответа не последовало ни с третьего, ни с четвертого раза, Максел включил систему оповещения.
— Мистер Реддик, — произнес он в микрофон, и его голос разнеся по отсекам и коридорам огромного корабля. — Говорит Капитан Максел. Прошу немедленно подойти ко мне. Мистер Реддик, прошу немедленно зайти на мостик к капитану.
Подождав еще немного, Максел позвонил в корабельный медпункт. Ему ответила Первая Медсестра Рута Дженнин.
— Да, капитан, — сказала она. Две трети ее лица закрывала маска из пластикожи — последствие выстрела из ручной винтовки джиллов.
— Скажите, мистер Реддик заходил в медпункт? — спросил он.
— Нет, сэр, — ответила медсестра. — Мистер Реддик не заходил сюда со времени последнего медосмотра позавчера. Что‑нибудь случилось?
— Не знаю, спасибо.
Отключив связь с медпунктом и подождав еще немного ответа на свой вызов через громкоговорители, Максел задумался о том, что же, все‑таки, случилось с Реддиком. Черт возьми, неявка на службу — это было совсем не похоже на Клинга.
— Оружейник, — наконец сказал он.
Молодой сержант, единственный здоровый человек на борту “Йово Джима” вытянулся по стойке “смирно”.
“Сэр”, — громко произнес он.
— Прошу вас немедленно сходить в каюту первого офицера и разыскать его.
— Есть, сэр, — ответил молодой солдат, и выполнив команду “кругом”, браво замаршировал прочь с мостика.
С каждой минутой в душе Максела крепло нехорошее предчувствие. Реддика постоянно грызло что‑то. Это началось сразу после того, как они покинули Адрианополис и в последние дни чрезвычайно обострилось. Максел был уверен, что Реддик способен справиться с собой и взять под контроль свои эмоции и свою депрессию, но одна мысль пугала его: “А что, если он не смог? Что, если он сломался? Что, если он оказался не столь сильным, как думали они с Брейсером? Что, если…”
На пульте у Максела зазвонило коммуникационное устройство. Искусственная рука капитана щелкнула тумблером и на экране появилось молодое лицо оружейника, по выражению лица можно было понять, что он близок к панике.
— Ну? — спросил Максел.
— Сэр, — неуверенно произнес оружейник.
— Сэр, вы не могли бы немедленно подойти в каюту мистера Реддика? Пожалуйста, пусть с вами подойдут адмирал и доктор Джефф.
— Что случилось, Филлиан? — спросил Максел оружейника.
— Думаю, вам лучше посмотреть самому, сэр, — сказал он, бледнея прямо на глазах своего собеседника.
— Хорошо, — сказал Максел. — Сейчас подойду.
Максел быстро связался с адмиралом и с судовым врачом и покинул мостик.
Брейсер чувствовал раздражение, катясь по коридору на встречу с Макселом. Перед этим он сидел в офицерском кубрике и за чашкой чая обсуждал с астронавигатором Биной О’Гвинн и мистером Кумберлендом вопросы управления звездолетом в трудных условиях креонских туманностей. Впервые за долгое время он смог отвлечься от насущных проблем и посвятить время обсуждению чисто абстрактных материй. К тому же, ему нравилась острота ума мисс О’Гвинн. Она была умна, эта некогда очень красивая женщина, чье лицо и верхняя часть туловища состояли теперь из пластикожи и керамики, наступит время, и она сама когда‑нибудь станет капитаном звездолета. Что касается Кумберленда, он был удивлен таким глубоким знанием астронавигации у корабельного капеллана. Брейсер никогда не предполагал, что он такой образованный и начитанный человек. Но звонок Максела прервал все это. Судя по тону, это было что‑то чрезвычайное, и в нем снова проснулись волнения и сомнения, которых ему так хотелось избежать. Так, что же случилось?
— Каюта Реддика, — произнес Максел, увидев адмирала.
— Что происходит, Дан? — когда они приблизились к той части корабля, в которой находились офицерские каюты.
— Убей Бог, сэр. На Филлиане лица не было, поэтому я не стал его выпытывать.
— Ты должен был.
— Да, сэр, полагаю, что должен.
— Запомни на будущее.
— Есть, сэр. Запомню.
Они подошли к каюте. Дверь была открыта и внутри, кроме оружейника, уже находился врач. Мистер Реддик тоже был там.
Старый солдатский ремень, сохранившийся еще со времен академии был аккуратно зацеплен одним концом за крюк, которым крепился к потолку осветительный плафон, на другом же конце была петля, а в петле шея первого офицера. Ноги его висели в дюжине сантиметров от пола и в метре от перевернутого стула, который он, видимо, оттолкнул в сторону.
Командор Клинг Реддик, Первый Офицер Линейного Боевого Звездолета “Йово Джима”, был мертв.
— Самоубийство, — сухо произнес офицер–медик.
— Вы уверены? — спросил Брейсер точно таким же тоном, понимая, что объяснение медика вполне очевидно, но как бы надеясь, что врач сможет сказать ему что‑то другое.
— Абсолютно уверен, сэр, — сказал доктор Джефф. — Это самоубийство. Он был склонен к этому.