Мишель не ответила, но глядела ему прямо в глаза. Ее лицо превратилось в застывшую маску.
— Я бы хотел заняться с тобой любовью прямо сейчас, дорогая Мишель, — сказал Руско, — но я устал. Мне плохо спалось.
— Лучше сядь, — сказала ему Мишель. — Ты выглядишь очень бледным.
— Да, я чувствую слабость, — он подвинул кровати стул и сел на него. — Ты не ответила на мой вопрос. Разве, я не научил тебя любви?
— Нет! — сказала Мишель, опуская ноги на с кровати, как бы собираясь встать. Она не встала. Она осталась сидеть на кровати, меньше, чем в метре от него и сказала, — Никакой любви ты меня не научил Ладислас. От тебя я научилась ненавидеть.
— Ненавидеть? — нахмурившись переспросил он. — Но как?
— У меня когда‑то была сестра.
— Ты уже говорила это.
— Она служила в Войсках Связи.
— Воевала против наших братьев джиллов?
— Пыталась, — Мишель замолчала на мгновение. — Она была в Порт Абель, когда они напали на него. Ты помнишь про это?
— Да, я слышал об этом. Это было давно.
— Они захватили ее и взяли на один из своих кораблей. Знаешь, что они сделали с ней?
— Они не хотели сделать ничего плохого, — сказал Руско, бледнея еще сильнее. Его тело расслаблялось, как бы против его воли.
— Ничего плохого?! — закричала Мишель. — Они живьем разрезали ее на части, Ладислас! Ты можешь себе представить это? Попробуй представить, что она при этом чувствовала.
— Они не хотели ничего плохого, — повторил Руско. — Они просто пытались понять.
— Тогда пойми хотя бы то, что чувствовал ее муж, когда нашел ее. Он вошел на борт звездолета джиллов, когда корабли из Адрианополиса перехватили их. Она лежала на столе, а все внутренности были разложены вокруг нее. Это была женщина, которую он любил, Ладислас. Ты можешь это понять?
Руско попытался встать, но его колени подогнулись и он упал на кровать.
— Что ты со мной сделала? — закричал он.
— Это наркотик, дорогой мой Ладислас. Этот препарат не позволит тебе двигаться, но ты и не уснешь. Ты будешь оставаться в полном сознании, пока я буду делать с тобой то, что твои “братья” сделали с моей сестрой.
Руско хотел закричать, но обнаружил, что его голосовые связки уже не функционируют. Его тело было совершенно инертным.
Поднявшись с постели, Мишель убрала все со стола и накрыла его простыней, а другую она постелила на полу под столом. Затем, она вернулась к неподвижному джиллочеловеку, волоком оттащила его к столу и уложила на него.
— Вчера, Ладислас, пока ты проповедовал, я сходила в аптеку, где и купила этот наркотик, а так же хирургические инструменты.
Открыв маленькую черную коробочку, Мишель достала небольшой лазерный скальпель и показала ему. Если бы он мог, то закрыл бы глаза, но даже веки на поддавались его воле.
Мне говорили, что лазерная хирургия не болезненная, Ладислас, — спокойно сказала Мишель, — Не знаю, тебе судить.
Она внимательно оглядела голого полу–человека на столе.
— Так. С чего бы начать? Я могла бы вскрыть тебе грудь и вынуть сердце, но тогда ты умрешь очень быстро, поэтому я, пожалуй, начну с пальцев на ногах. Да, это прекрасное место для начала. Сначала пальцы, потом ноги, причем по кусочку, по маленькому ломтику мяса. К тому же, у меня есть средства, чтобы останавливать кровь, ты не истечешь кровью насмерть, если ты на это надеешься.
На ее глазах появились слеза и она резко вытерла их тыльной стороной руки.
— Я плачу не из‑за тебя, джиллочеловек. Я плачу из‑за Донны, из‑за того, что они сделали с ней, и из‑за Абсолома, из‑за то, что они сделали с ним, — она помолчала. — Ты мне говорил как‑то что тебя убили разок, но доктора вернули тебе жизнь. Не думай, что это удастся на этот раз. Каждый раз, когда я буду отрезать от тебя кусок, я буду выкидывать его. Просто, мало что останется от тебя, чтобы что‑то собрать потом.
Джиллочеловек глядел на нее, находя в себе лишь силы умолять о пощаде взглядом, но она не обращала на это внимания.
— Я знаю с чего я начну, — неожиданно сказала она. — Ты еще в достаточной степени человек, чтобы бояться этого больше всего остального.
И взяв в руки лазерный скальпель, она медленно нагнулась над его пахом.
К тому времени, как над Нью–Портсмутом опустилась ночь, Ладислас Руско перестал существовать. Маленькие кусочки сырого мяса, которые когда‑то были его плотью, плыли по городской канализации в направлении завода по переработке нечистот.
Мишель Бритт поднялась на крышу старого жилого дома, посмотрела на последние, еле заметные краски заката и прыгнула с высоты тридцати четырех этажей вниз на мостовую.
37
После завтрака, который вполне удовлетворял не только искусственные внутренности, но и его самого, Абсолом Брейсер попросил своего стюарда помочь ему надеть новый китель, украшенный регалиями своего нового звания. После этого, адмирал направился на мостик к Капитану Макселу.
Когда он появился там, Максел и все остальные встретили его улыбкой. Казалось, вот–вот прозвучат аплодисменты. Как будто именно он, Брейсер, является виновником успеха Мазершеда.
Адмирал жестом призвал к спокойствию, ответил на приветствие Максела, приказал персоналу занять свои места и просмотрел журнал. Как всегда: все было в норме.
“А ведь, с божьей помощью, мы можем вынести все это”, — подумал он.
— Будут приказы? — спросил Максел.
— Нет, продолжайте работать, капитан. Я просто понаблюдаю.
Брейсер не мог удержаться от улыбки, глядя на мостик. В нем было некое чувство триумфа и гордости за себя и свою искалеченную команду.
Они держались молодцом, большинство из них, и действовали лучше, чем можно было ожидать. Черт возьми, против таких людей у джиллов просто нет шансов! Мы отбросим их назад, на их проклятую чумную планету, но перед этим они еще очень пожалеют о том, что связались с человечеством.
Это было приятное и незнакомое чувство, чувство триумфа, победы, которое, в то же время, было неотделимо от других чувств и воспоминаний. Бедняга Реддик. Инженеры “Фарсалуса” и Чак Девинс.
“Не надо об этом, Абсолом. Радуйся, пока можешь. Ты еще очень далеко от дома”.
Брейсер посмотрел на большие трехмерные экраны, расположенные в носовой части мостика. На одном из них виднелась Промежуточная — тонкий коричневый серп отраженного света и огромная черная масса, закрывающая собой звезды и заполняющая почти весь экран. На другом виднелась яркая металлическая звездочка — это “Фарсалус” летел по параллельной орбите. На третьем — крошечный серпик “Рудофа Крегстоуна”, летевший по своей орбите между двух боевых кораблей. Все остальное заполняла чернота космоса, звезды и дымка Млечного пути с пятнами туманностей. Там было звезд больше, чем Абсолом Брейсер смог бы пересчитать за всю свою жизнь, какой бы долгой она ни была. Там было столько звезд, сколько ни человечество, ни джиллы, ни сотни других цивилизаций не смогли бы освоить даже за миллионы лет. Бог мой, космос огромен! Тогда зачем же воевать? В этом нет никакого смысла. Вокруг до ужаса огромное пространство, заполненное миллиардами звезд и миллионами планет, а человечество освоило лишь несколько дюжин из них, да и джиллы не более того. Тогда, во имя всего разумного и рационального, зачем нам необходима эта сумасшедшая война за один маленький уголок огромной галактики во Вселенной, где самих то галактик больше, чем звезд в Млечном Пути? Почему джиллам не пойти, в одну сторону, а людям в другую и не оставить друг друга в покое? В этом просто нет никакого смысла!
— Хотите скажу, о чем вы думаете, сэр? — предложил Максел.
Брейсер изобразил улыбку на своем искалеченном лице.
— Не надо, Дан. Я думал о том, какая она большая.
— Вселенная огромна, правда?
— Да, — Брейсер помолчал немного. — Знаешь, ведь, мы уже сотни лет летаем среди звезд, но до сих пор не имеем ни малейшего представления о ее размерах. И джиллы тоже. Если бы кто‑нибудь из нас понял это, тогда войны этой просто не было бы.
По лицу Максела скользнула тень улыбки. Затем, он вновь помрачнел, как будто в его мозгу что‑то захлопнулось.