Кивнув кому‑то за пределами поля зрения, Адмирал Оммарт исчез с экрана. На экране остался только серый фон, нарушаемый лишь помехами.
— Это совершенно идиотский метод для доклада, — прошептал Максел.
Брейсер согласно кивнул головой.
— Не понимаю, — продолжал Максел. — Это напоминает развлекательное телешоу.
— Гровинский сказал, что это прямая трансляция для всей армии, — заметил Брейсер.
— Это понятно, — согласился Максел, — но почему они отбросили все обычные формальности?
— Настоящие рапорта проследуют позже. Это всего лишь способ быстрого оповещения и возможность для Оммарта блеснуть перед всеми своим искусством. Нет сомнений, что после этого шоу он станет начальником штаба армии, — Брейсер чувствовал в своих словах острую неприязнь, почти ненависть, но надеялся, что Максел не заметит этого.
— Я не хочу показаться бюрократом, — сказал Максел, — но мне все же непонятно, почему они устроили из всего этого телешоу.
— Это, вероятно, планировалось, — сказал Брейсер. — Возможно, прямо сейчас кто‑нибудь пишет речь для Председателя. Когда Мазершед долетит до Адрианополиса, — это будет величайшим событием со времен Салиента, или даже больше, так как в этом наша победа.
— Да. Может быть.
Неожиданно, Абсолом Брейсер почувствовал внутри себя нечто. Он не сказал об этом капитану “Йово Джима”. Это чувство напомнило ему то, которое он ощущал, когда летел по орбите вокруг четвертой планеты звезды UR-339–72 на линейном звездолете “Креси”, пытаясь услышать позывные мертвой станции наблюдения. Это было странное чувство какой‑то неправильности, чувство надвигающейся беды. Что‑то было не так, но он не мог понять, что именно. Брейсер подозревал, что Максел тоже это чувствует, что это не просто его воображение. Почему‑то он был уверен в этом.
На главном экране снова появилось изображение. Это был боевой капитан, на лице его было каменное выражение. За ним виднелся фрагмент купола станции, построенной на безвоздушной планете. Это был Порт Абель, внешняя планета системы Адрианополиса — пока ближайшее к поврежденному флагманскому крейсеру Мазершеда поселение людей.
Капитан Порта Абель, сообразив, наконец, что сверхсветовая связь между ним и Адрианополисом установлена, взял под козырек.
— Капитан Фарбер докладывает, сэр.
— Продолжайте, Капитан Фарбер, — раздался за кадром голос Адмирала Оммарта.
— Сэр, — произнес Фарбер с напряжением в голосе. — Сверхсветовой зонд Адмирала Мазершеда был перехвачен и его послание расшифровано. Прочесть его вслух?
— Прошу вас, капитан, — произнес поставленный голос Оммарта.
Техник связи передал капитану листок бумаги.
Фарбер взял листок и принялся зачитывать цифровую информацию, которая предшествовала посланию: коды, координаты, позывные, но затем, вдруг, замолчал.
— Фарбер, что там? — раздался голос Адмирала Оммарта.
— Сэр, — ответил Фарбер, на его мужественном лице появилось выражение страха, смешанного с болью, — Сэр, Адмирала Мазершеда атакуют.
40
Мы не можем ничего знать с какой‑либо определенностью о том, что происходило на борту шести конусообразных кораблей спешивших к Промежуточной. Мы даже сейчас, после всего, что случилось, слишком мало знаем о том, как работает мышление джиллов. Но мы можем представлять себе, реконструировать, или экстраполировать события.
Давайте попробуем представить мостик флагманского корабля флота джиллов.
Хотя ведущий корабль джиллов был по величине равен “Йово Джима”, его мостик, а точнее, контрольный зал был значительно меньше — в два, а может быть и больше, раза меньше, чем у звездолета людей. В контрольном зале находились пятеро офицеров, если слово “офицер” правильно переводит соответствующее понятие джиллов. Мы даже в этом не можем быть уверены.
Имеющего среди этих пяти высшее звание можно было назвать “капитаном”, хотя слова “властелин” и “тиран” подошли бы лучше, так как старшие офицеры на кораблях джиллов имели абсолютную власть неизвестную даже самым властолюбивым капитанам–людям. Их слово было законом и любое неповиновение моментально каралось ужасной смертью (можно было бы сказать “болезненной смертью”, но джиллы не испытывают боль в таком смысле, как мы). Если бы старший офицер джиллов сказал команде, что Туманность Ориона это ни что иное, как кусок яблочного пирога, значит это был кусок яблочного пирога, и команда честно постаралась бы сожрать ее до последней крошки.
Но все это для джиллов не имело такого значения, как для нас, людей. Для черных скользких инопланетян это было нормальное положение вещей. Более того, это было единственно возможное положение вещей. Любая другая ситуация была бы для них просто непонятна. И все это делало их высокодисциплинированным и опасным противником.
Тиран корабля джиллов в основном тратил свое время на то, что сидел в своем маленьком контрольном зале, осматривая его своими независимо вращающимися глазами. Перед ним находились четверо остальных офицеров, которые были в постоянном видео и аудиоконтакте со своими подразделениями. Один отвечал за вооружение (которого было предостаточно) и оборону корабля, другой отвечал за инженерное состояние и исправление повреждений, третий за астронавигацию, и четвертый за связь и телеметрию. Каждый был безграничным властелином в своей службе, отвечавшим лишь перед своим тираном, который был для него, как бог.
В контрольном зале незримо присутствовал еще одно разумное существо потому, что джиллы, так же как и люди, оценили пользу “органических компьютеров”, живых мозгов, соединенных с электронно–механической частью корабля. Мозги эти были лишены тела и направляли всю свою энергию на управление звездолетом. Но, в отличие от своих коллег на кораблях людей, органический компьютер на кораблях джиллов скорее всего не был ужасно искалечен перед тем, как подсоединиться к электронным системам звездолета. Вероятнее всего, он был совершенно здоров, когда его череп был вскрыт, а мозг удален. Просто мозг этот подходил для такой работы и его поставили эту работу выполнять. Вероятно, джилла беспокоила потеря тела, но его мозг был нужен и этого для него было достаточно. “Это пожелал клан”. Мозг этот плавал в питательном растворе подсоединенный к приборам пультам и сенсорам, так же слепо подчиняясь тирану корабля.
Сейчас на корабле джиллов все было в порядке. Все системы функционировали нормально. А солнце пересадочной медленно росло на их экранах, уже сейчас она было самой яркой звездой перед кораблями.
Мы можем представить, как тиран, устав сидеть на своем кресле, встал и прошелся по контрольному залу. Возможно он наклонился несколько раз, чтобы посмотреть на показания приборов, на содержимое дисплеев и экранов мониторов, проверяя все ли идет как надо.
Этот инопланетянин, вероятно, имел рост около полутора метров, так как мало кто из джиллов был выше. Пищеварительная сумка его скорее всего находилась в каюте, куда он направится тогда, когда придет время для приема пищи, которую она переварила, поэтому сейчас он имел тонкую осиную талию, лишившись части своего тела, что впрочем его ничуть не беспокоило, так как тоже было нормальным положением вещей.
Вероятно, пока джилл разгуливал по своему мостику, он обнаружил что‑то, что его не вполне устраивало, ведь это была его работа, смысл его существования, и те, кто был виновен, получили взыскания. Возможно, кое‑кто даже поплатился жизнью за свои упущения и тела их были отправлены в систему утилизации, которая пополняла продовольственные запасы корабля. Обычно, правда, такие экзекуции проводились после боя, во время которого каждый член экипажа представлял ценность, занимая свое место за пультом какого‑либо оружия или инженерной системы. Возможно, тиран просто записывал таких нарушителей или просто запоминал их, так как память у джиллов была просто фантастической.