Они долго сидели в его кабинете, и Юм рассказывал, как жил здесь, как работал. Потом он повел Итту в лабораторию и показал ей все устройства и аппараты. Стены лаборатории были увешаны огромными картами неба и земного рельефа с какими-то сложными пометками.
Несколько дней они осматривали окрестности, обдумывая детали своего плана. Поблизости не было солнечных рефлекторов, и лишь на горизонте они местами посверкивали, как отблески пожара. Поэтому здесь, в горах, было холоднее, чем в городе, и почти совсем темно.
Юм остался один. Еще вечером Итта полетела в соседний город, где должен был состояться большой концерт. В этих местах она имела грандиозный успех. Задолго до появления Итты о ней слышали, много говорили и, если бы не принятые Советом меры — безусловно, с большой охотой настраивали бы радио-приемники на волны ее концертов, долетавшие с обратной стороны Земли. Но Совет останавливал волны, и далеко они не распространялись. Вот почему с таким волнением, с удвоенным интересом тысячами сходились теперь земляне на ее концерты и жадно ловили своими радио красочные волны.
Юм был один. Среди высоких гор, где они поселились, он продолжал свою работу. В глубоких расщелинах просверливал скважины, доставал из самых недр земли какие-то маленькие комочки и бережно относил их в лабораторию. Там он долгие вечера просиживал над ними. Исследуя их состав в поисках способа высвободить атомную энергию, Юм проводил затем сложные опыты. Некоторые комочки превращались в пар и исчезали, оставляя несколько калорий тепла. Другие зажигались бледным светом. Юм с досадой отбрасывал их и искал… искал.
Сегодня он нашел залежи новой породы, которые давно уже разыскивал. Осторожно спрятал драгоценные комочки и направился к дому.
…А к тому месту, где он каждый день упорно работал, украдкой подобрался кто-то и начал шарить вокруг. Нащупав в полутемной расщелине новую скважину, неизвестный раздраженно выругался: с ума сошел этот Юм, что ли? Без толку сверлит ежедневно какие-то дырки — может, там, в земле, ищет солнце? И как бы подсмотреть, что он потом делает в своем кабинете?..
Итта возвращалась с концерта, внимательно управляя своим маленьким аэро. У нее были прекрасные известия для Юма. Сегодня в городе, где она играла, ее встретила ликующая толпа. Они кричали ей о новой радости, о любви к Земле и новом Солнце, все время о Солнце. Ее на руках сняли с аэро и внесли в зал. Никогда еще Итта не играла с таким подъемом… Она вложила столько бодрости в мелодии ароматов и красок, что сама под влиянием их радовалась, смеялась и была счастлива, как дитя. Скорее бы к Юму…
Но что это? Прямо под окном лаборатории притаился чей-то защитного цвета аэро. Кто-то осторожно заглядывает в комнату. Юм, должно быть, весь ушел в работу… Жаль, что ее аэро летит так высоко. Резко вниз — поздно. Увидел и исчез.
Ченку надоело делать вид, будто он не замечает недоверчивые взгляды и плохо скрытую вражду. Иногда хотелось даже открыто бросить им в лицо правду, осыпать всех проклятиями и остаться в одиночестве. В одиночестве… Окруженный бесчисленным множеством врагов, без помощи, без всякой поддержки, он вряд ли сумеет довести свое дело до конца…
Последние несколько дней он пытался выгадать время, чтобы побыть одному и проверить свои достижения. Для опыта нужно было изготовить совсем маленькую ракету. Это можно было сделать на ручных станках в мастерских. Станки такой конструкции способны были менять силу давления, сверлить, резать, паять, клепать — словом, делать что угодно под умелой рукой мастера. Ченк не мог самостоятельно изготовить подобную ракету: это извлекло бы на него подозрения. Нужно кого-то подыскать… Он тормозит все дело…
Тут он вспомнил — мастерскими заведует Ван, старик-механик, который всегда так ласково улыбался ему. Со дня катастрофы Ченк его не видел.
— Здравствуй, Ван! Летим на тот свет, что ли?
— Может, кто и полетит. А мне лететь некуда.
— Что так?
Ван сурово взглянул на него.
— Мой сын убил себя, разве не знаешь? Странно! Девушка, любившая сына, рассказывала мне, что вы с Юмом слышали их последний разговор на концерте ароматов. Она даже винит вас в том, что вы не остановили его…
Ченк хотел было возразить, что юноша находился тогда в хорошем настроении, но острый взгляд старого Вана заставил его промолчать.
— Я останусь с ним здесь.
— Послушай, Ван, — тихо сказал Ченк, — я тоже останусь.
— Ты?
— Да. Мы создадим новое Солнце и останемся на Земле.
— Опять ты за старое, Ченк! Брось уже, — горько усмехнулся Ван. — И тебе спокойнее, и нам лучше. По крайней мере, нечего будет беспокоиться за жизнь близких. И… кто поверит тебе теперь, раз ты трудишься здесь на благо Совета?
— Ты ошибаешься, Ван. Хоть я и работаю на заводе — я все же против Совета.
И Ченк рассказал донельзя удивленному Вану, с какой целью вернулся на завод.
Ченк не ошибся. У Вана осталось в жизни единственное желание — сделать так, чтобы смерть его сына не была напрасна. Лучшего соратника он не мог бы найти.
После этого разговора Ченк ежедневно заходил в мастерскую, где умелые руки Вана трудились над маленькой моделью ракеты. Ночи напролет Ченк просиживал в своем кабинете, заканчивая чертежи тех незначительных изменений в конструкции носа ракеты, которые должны были решить дело. Ракете предстояло глубоко врезаться в твердую массу и там взорваться. Такое задание поставил перед ним Юм.
Как-то под вечер в кабинет Ченка зашел Ван и с волнением сообщил, что ракетка готова. Вместе они вышли и сели в небольшой аэро.
А через несколько минут Ченк стоял у аппарата и посылал изолированную радиоволну Юму, который жадно вслушивался в каждый звук.
— Модель изготовлена. Испытана. Отправляю. Готовлю тысячу. Вскоре перешлю.
Юм ходил по комнате, то и дело поглядывая на дверь. Вошла Итта. С неудержимой радостью он бросился ей навстречу, схватил за обе руки, побежал к столу. Там, на грубом стекле, сияла ослепительной искоркой крошечная пылинка.
— Я нашел, Итта, — наконец смог произнести он.
Итта не сводила глаз с искорки.
— Скорей бы!
Юм понял — она хотела, чтобы Солнце угасло быстрее; тогда они зажгут новое — оно уже у них в руках. Не где-то в формулах, на бумаге — нет, здесь, перед ней, сияла маленькая пылинка нового Солнца!
Несколько минут спустя он уже спокойнее рассказывал:
— У меня есть еще одна радостная новость. Ченк, как мы договаривались, отправил нам модель ракеты. Только что я нашел ее с помощью устройства радиоуправления, она уже в нашей зоне, и я сам руковожу ее полетом. Ченк довел ее только до барьера, поставленного Советом. Я перехватил ее, и теперь она — наша. Через несколько часов мы сможем, наконец, провести последнее испытание. Хотя после этой искорки оно меня не страшит. А что у тебя?
Итта коротко рассказала о концерте и вспомнила, что, подлетая, видела кого-то у дома.
— За нами следят! Вот болваны! — захохотал Юм. — Хотел бы я, чтобы сегодня ночью, когда мы будем проводить наш эксперимент со скалой, они увидели все.
— Я убеждена, что увидят.
И пал огонь: расцвел
и вспыхнул — воды закипели.
ал высшей мысли… Снова тайное заседание. Узкий круг собравшихся с нетерпением ждет Хронса. Что удалось ему увидеть? Какие известия привезет он сегодня?
Когда Хронс наконец вошел, все вскочили с мест и бросились к нему.
— Что? Что?
Хронс начал рассказывать. Как всегда, он старался подчеркнуть свою роль. Смотрите, — словно говорил он, — какой из меня вышел замечательный шпион! Но на сей раз ему действительно было чем гордиться.
Он побывал там, где среди высоких гор Юм и Итта занимались своей удивительной работой. Он рассказывал о концертных успехах Итты, о бодрости и радости, овладевших противоположным полушарием. Говорил о непостижимых опытах Юма, смысл которых ему, Хронсу, удалось разгадать.