Малый зал Консерватории сконфужен странной тишиной в своих полинялых от старости стенах. Они не видали никогда ничего подобного. Призраки Бетховена, Моцарта, Генделя и Баха, удивленно застывшие в кольцах табачного дыма — курить неожиданно разрешается, — чувствовали себя не совсем удобно. Впервые сознавали, что они здесь чужие.
И в самом деле, какое кому дело до Баха? Бах — декорация. Консерватория — псевдоним места, где можно вдруг увидеть странные, почти необычайные вещи.
Не все ли равно, какая декорация, когда существо из дерева и железа неожиданно побеждает рыцарей международных турниров? Кому нужна эта декорация, когда патентованная защита Алехина оказывается бессильной отвратить гибель? Великолепный панцырь теории дебютов не выдерживает молчаливого натиска автомата. Где уж тут думать о Бетховене и Моцарте?
Странные, непонятные мысли висят в воздухе. Они загадочны и оскорбительны для незримых обитателей старого замка мелодий и звуков. Они таинственны и чудовищно-нелепы, как нелепа и чудовищна эта серая металлическая штука на эстраде на массивной подставке.
Серый металлический идол, узурпировавший место бехштейновского рояля. И ни одной мелодии. Ни одной, даже самой простенькой гаммы. Вообще ни одного звука. Молчание. На маленьком, белом, застекленном прямоугольном экране появляются странные сочетания букв и цифр. Какая-то абракадабра:
Кd2 — f3