Сергей Матвеевич мысленно представил неуклюжего вихрастого гимназиста, задержанного чекистами с чемоданом подозрительных писем. Расстреляют, наверняка расстреляют! Он даже не сообразит, что сказать, и не сумеет вывернуться. Жаль мальчишку, но… Гроза-Волынский внимательно посмотрел на своего помощника.
— Олег, хочешь ехать в Петроград к матери?
— В Петроград? — веснушчатое лицо гимназиста покрылось румянцем.
— Да, в Петроград. Подумай хорошенько! Могу помочь и даже дать денег на дорогу.
— Сергей Матвеевич! — пухлые губы Олега задрожали от радости. — Какой вы добрый! Конечно, хочу!
— В таком случае могу тебя обрадовать. Поедешь… И даже довольно скоро.
Через день, получив от подполковника проверенные письма, Сергей Матвеевич успокоился. Ни одного письма контрразведка не задержала. Подполковник был чрезвычайно любезен и вежлив.
— Мы найдем возможность оказать содействие вашему курьеру при переходе фронтовой линии! — сказал он, принимая новую пачку конвертов. — Завтра или, точнее, послезавтра на эту тему, поговорим подробнее.
Третий и четвертый визиты были подобны второму. Грозе-Волынскому вручались просмотренные письма, и подполковник, многообещающе улыбаясь, пожимал ему руку. Через неделю, когда Сергей Матвеевич сообщил о прекращении деятельности «Бюро частной связи» и принес на цензуру почти сотню конвертов, подполковник сказал:
— Теперь давайте побеседуем о вашем курьере. Если не ошибаюсь, это Олег Девятов. Он у вас выписывает квитанции?
— Да.
— Гимназист… Какого класса?
— Шестого.
— Больно молод. Хотя для данной миссии, пожалуй, не так плохо. Меньше подозрений! Ну, что же, пусть едет молодой человек, пусть едет.
Подполковник закурил папиросу и откинулся на спинку стула.
— Расскажите ваш план отправки. Каким образом и где именно вы предполагаете переправить юношу через фронтовую линию?
— Я думал отправить его морем на Одессу. Говорят, за хорошие деньги тендровские рыбаки перевозят на шаландах.
— Есть такие рыбаки, — задумчиво подтвердил подполковник. — В тихую погоду дойти не мудрено. Ну, а если буря? Юноша к морю, кажется, не привык?
— Я не могу предусмотреть погоду!
— Разумеется! — согласился подполковник. — Погода от бога. Не в нашей власти. Через три дня на Тендру пойдет «Орел». Я дам разрешение вашему курьеру проехать до маяка. А там, по имеющимся у нас сведениям, должна отправиться шаланда на Одессу. Пусть юноша договорится с рыбаком Никифором. Он занимается контрабандой. Найти его будет нетрудно.
— В таком случае, — оживился Гроза-Волынский, — я попрошу вашего разрешения проехать на «Орле» двум пассажирам. Хочу сам устроить мальчика на шаланду.
— Ради бога! Поезжайте вдвоем.
Узнав о точном дне отъезда из Севастополя, Олег обрадовался. Предстоящее путешествие в рыбачьей лодке по Черному морю его не пугало. Он вырос на реке. Но его страшила красная Одесса. Сумеет ли он в советском городе без посторонней помощи достать пропуск и благополучно выехать в Питер? Что он скажет чекистам, если его вдруг задержат и обнаружат письма беженцев?..
Эти вопросы беспокоили и Сергея Матвеевича, разрабатывавшего план путешествия Олега в Советскую Россию. Прежде всего следовало омолодить курьера. Подделав метрику, Гроза-Волынский уменьшил возраст гимназиста на два года, а чтобы исправленный документ не вызывал никаких сомнений, Сергей Матвеевич уделил особое внимание костюму Олега. Длинные брюки были заменены короткими. Сапоги с высокими голенищами, очень удобные во время эвакуации и похода, несмотря на протесты юноши, были забракованы. Сергей Матвеевич купил на рынке ботинки со шнурками и чулки. Гимназическая фуражка с модным офицерским изломом была заменена новой, простенькой, дешевого сорта. Нулевая машинка уничтожила косой пробор вихрастых белокурых волос. В погоне за омоложением Сергей Матвеевич вознамерился было лишить Олега даже очков, но сильно близорукий гимназист запротестовал. В конце концов мелкие ухищрения дали нужный результат. Возраст, указанный в метрике, не вызывал теперь сомнений.
«Орел» должен был отойти на Тендру в воскресенье утром, а в субботу поздно вечером к Сергею Матвеевичу неожиданно явился незнакомец в отлично сшитой чесучовой тройке. Седой, гладко выбритый старик с густыми кустистыми бровями и впалыми щеками опирался на суковатую тяжелую трость. С такими палками любили ходить отставные генералы и полковники. Незнакомец держался очень прямо, откинув назад плечи, и не только Гроза-Волынский, но даже юный Олег определил в нем по военной выправке бывшего офицера.