— Так он же песком засыпан был, — недоумевающе посмотрел на него Святослав. — Одна голова торчала. Тут никто и не знал, что там тело и лапы есть. Местные уже и забыли историю своей страны.
— Молодец, — одобрительно кивнул князь. — Объяви награду. Пусть тебе несут папирусы и старинные изделия. Плати за золото вдвое по весу. Тогда никто его плавить не будет. И запрети грабить старинные могилы.
— Хорошо, — кивнул Святослав. — Я тут такой же музей открою, как у тебя в Братиславе. И я уже приказал собирать старинные рукописи.
— Что с посадкой сахарного тростника и хлопка? — спросил князь.
— Мы создали два общества на паях с купцами, — ответил Святослав. — Как ты и велел, отец. Пока рано говорить о результатах. Мы пробуем, подбираем места для посева. Подбираем способы посадки и полива. Нужно несколько лет, чтобы наладить эту работу.
— Сахар и хлопок заменит тебе торговлю пряностями, — сказал Самослав. — Я помню твои слова. Ты хочешь оставлять здесь часть пошлин, но я не могу тебе этого позволить. На Египет и так потрачены огромные средства, и пока я не получил назад ни копейки. Учитесь жить на свои, сын.
— Неужели какие-то сладости и обычное волокно даст такие деньги? — не поверил Святослав.
— Ты еще удивишься, — уверил его князь. — Если мы не позволим никому больше их выращивать, то все порты Средиземного моря ваши. Торгуйте свободно. Европа переварит любые объемы. А хлопок… Хлопок — это не только ткань. Это нечто гораздо большее. Но не сейчас…
— А если мы заберем золотые копи в Нубии и Аксуме, то и вовсе крепко станем на ноги, — задумчиво сказал Святослав.
— Главный источник золота не здесь, сын, — покачал головой князь. — Он в Мали. Если твоим внукам удастся добраться до него, то могущество нашей семьи станет безграничным. Римские императоры покажутся пылью у наших ног.
— Мали? — наморщил лоб Святослав. — Что это за земля?
— Это на западе Африки. Я покажу тебе на карте, — ответил ему князь. — Но пока прямого пути у нас туда нет. Для этого должны произойти кое-какие события. И они уже происходят. Мы работаем над этим. Точнее, работает императрица Мартина. Эта дура с ослиным упрямством насаждает догматы монофелитства. Для нее это плохо закончится, а для нас, наоборот, закончится хорошо. Так мы получим выход к золоту Мали.
— Я не понимаю, отец, — растерялся Святослав. — Какое отношение имеет вера к золотым копям в заднице мира.
— Да самое прямое! — расхохотался Самослав. — Думай, префект! Считай, что это твое домашнее задание.
Они въехали в ворота города, который служил ключом к Нижнему Египту. Не случайно его развалины стоят на территории Каира. Он защищает путь вверх по Нилу. Он защищает вход в Дельту. И он защищает вход в Великий канал, расчищенный трудами Святослава.
Кавалькада всадников в пропыленной одежде проследовала до дворца наместника провинции, где князь с сыном и расположились. Типичный одноэтажный дом из обожженного кирпича с крошечными окошками и крытым черепицей внутренним двором распахнул им свои ворота, в которых и исчезла полусотня всадников в броне. Люди, стоявшие вдоль улицы от самых крепостных стен, начали расходиться по домам и лавкам. Они увидели истинного повелителя этой земли, страшного колдуна Севера. Они сорвали глотки, приветствуя и его, и молодого князя, которого здесь, по усвоенной столетиями привычке называли цезарем и игемоном.
Самослав вошел во дворец и поморщился. Что нашел его сын в этой земле? Тонкий слой пыли покрывал все вокруг. От здешнего песка, который нес ветер со стороны пустыни, спасения не было. А ведь пустыня — вот она! Полчаса пути отсюда. Весь огромный и густонаселенный Египет — всего лишь ничтожная полоска земли вдоль берега великой реки.
Бесшумные слуги, движущиеся словно тени, зажгли масляные светильники, в мгновение ока накрыли стол и поставили кувшины с вином. Управляющий хозяйством бестрепетной рукой налил себе первый кубок и выпил его на глазах князя и его сына. И только после этого налил им самим. Князь шевельнул рукой, и слуга, склонившись, попятился назад, пока резные двери не закрылись за ним. А Самослав продолжил разговор, который вел с сыном уже не первый день.
— Ты мой наследник, — жестко сказал Самослав. — Ни слова, ни полслова никому о своей любви к Египту. Ты префект самой большой провинции и второй человек государства. Если хоть кто-то заподозрит, что ты можешь остаться здесь навсегда, на меня начнется охота. Бериславу князем не быть, Кий слишком кровожаден, а Владимир младший из всех, сын римлянки. Бояре и ханы не примут его, пока есть старшие сыновья. Я полностью осознаю, что твой отъезд отсюда сейчас невозможен. Но это решение ослабляет мою власть в словенских землях.
— Но ты уже знаешь, что делать? — вопрос Святослава звучал вовсе не как вопрос. Скорее, как утверждение.
— Скажем так, — поморщился Самослав. — У меня есть кое-какие мысли, как организовать власть в будущем. Она не может замыкаться на одном человеке, иначе слишком многое будет завязано на конкретные личности. А это очень опасно. Если к власти придет не тот человек, случится настоящая катастрофа.
— Как Фока у ромеев? — задумчиво произнес Святослав. — Если бы не этот пьяница, арабы так и сидели бы в своих песках и пасли верблюдов. А между персами и римлянами царил бы мир. Мария, дочь императора Маврикия и жена шахиншаха Хосрова Парвиза, ни за что не допустила бы той бойни.
— Именно так, — кивнул Самослав. — Я открою тебе секрет, сын. Я сомневаюсь, что хоть кто-то удержит в одном кулаке настолько разные земли. Слишком далеко все зашло.
— Но почему? — удивился Святослав. — У арабов же получится. Ты сам сказал.
— А разве я пророк Мухаммед? — грустно усмехнулся князь. — Такие люди, как он или Иисус рождаются раз в тысячу лет. А всего лишь обычный человек. Мне не дано зажечь в людях подобный огонь. И я полностью отдаю себе в этом отчет. Я не хочу, чтобы мои сыновья и внуки резались почем зря, отбирая друг у друга ничтожные клочки земли. Тогда мусульмане, ромеи и франки сметут вас по одному. Этого никак не может понять твоя мать, которая интригует напропалую, пытаясь выкроить царство каждому из своих сыновей.
— Мою мать считают языческой богиней, — осторожно ответил Святослав. — Ее влияние на людей огромно.
— И пока я ничего не могу с этим сделать, — кивнул князь. — Да и не хочу, если честно. Она довольно сильно мне помогает. Никто не может в одночасье переделать миллионы людей. Это никому не под силу, даже таким титанам, как Умар ибн Хаттаб… Великий человек! Те, кто придут ему на смену, не станут даже слабым его подобием. Их вера сильна, но мусульмане потратят не одно столетие, пока станут главной силой в своих же собственных землях. Они делают ставку на низкие налоги, понятные законы и свободу торговли, и у них все неплохо получается.
— Римскую империю в старых границах восстановить невозможно, — нахмурившись, посмотрел на него Святослав. — Слишком далеко разошлись народы и веры. Но если мы потеряем Египет, то потеряем торговлю с Индией. Мы потеряем, а другие приобретут. Мы станем слабее и вскоре проиграем. Так как нужно поступить, отец?
— Ты узнаешь это в свое время, — ответил Самослав. — Также, как и я. Пока еще будущее слишком туманно. Карты главным игрокам еще не розданы, но скоро очень многое изменится. Ты, как мой наследник, должен знать одно: Египет мы потерять не можем. Он — основа наших доходов. И он страховка на случай голода.
— Голода? — наморщил лоб Святослав. — Но благодаря тебе Словения не голодает, отец. Рыба есть, зверя много. Земли и соли полно.
— Пока, — ответил Самослав. — Ты забыл сказать «пока». Да, пока всего этого много, но через сто лет людей станет столько, что голод будет нашим постоянным спутником. Потому-то мне нужен Тергестум. Потому-то я и восстанавливаю дорогу оттуда до Белграда и Солеграда. В случае неурожая отсюда пойдут корабли в метрополию.
— А если голод придет сюда? — испытующе посмотрел на отца Святослав. — Низкая вода случается здесь каждые семь лет. Если вывезти отсюда зерно, люди умрут от голода.
— У вас должны быть сделаны запасы, — ответил князь. — И вы получите зерно из Ольвии и Херсонеса. Там отличные черноземы. Я уже договорился с болгарами.