— Тогда выбор у нас невелик, — грустно усмехнулся патрикий. — И в нем нет ничего хорошего. Нам придется выбирать между плохим, очень плохим и ужасным.
— Все именно так, — кивнул Вацлав. — Я рад, что мы понимаем друг друга. Сейчас я изложу тебе суть нашего предложения. И ты должен знать, что-то, о чем мы договаривались ранее, уже началось. Болгары, башкиры и мадьяры уже ударили по хазарам. Скоро мы увидим этот народ за Кавказским хребтом. Готовьте свою невесту, патрикий. Ведь вы обещали их хану дочь императора. Если вы обманете их еще раз, вам точно конец. Удара с двух сторон вам не выдержать.
1 Охлос — чернь, простолюдины.
2 Фемы — территориальные единицы, а по своей сути — военные округа в Византийской империи. Воины в них несли службу на земельный надел. Фемная система оказалась чрезвычайно удачным решением. Она предотвратила крах империи в 7 веке. Фема Опсикий была организована первой из всех и занимала центральную часть современной Турции.
Глава 16
Первый удар был страшен. Орды болгар и кочевников, пришедших из-за Итиля, набросились на полупустые хазарские кочевья как голодные волки. Слишком много воинов ушло на юг, чтобы рвать ослабевшую Персию. Слишком хорошую добычу они взяли в прошлый раз. Слишком многие батыры с затуманенным жадностью взором снова собрались в этот набег.
Шахматные фигуры, которых в этой игре было куда больше чем шесть, пришли в движение на доске, клетки на которой разрисованы в десятки разных цветов. Это не те шахматы, в которые уже играют по всему миру. Эта игра называется «высокая политика», а в качестве гамбита тут разыгрывают порой целые страны. В этой игре можно пожертвовать не только свою фигуру, но и чужую. И именно так поступил колдун с далекого запада, о котором здесь слышали лишь краем уха. Хазарские ханы, которым не хватило прозорливости раскусить эту комбинацию, теперь пожинали плоды собственной алчности. Им бросили наживку, и они ее проглотили, давясь от нетерпения. Они и не знали, что жадность — причина бедности. Ведь им никогда не приходилось общаться с одним из тех, кто двигал фигуры по игровой доске, в которую превратился этот мир.
Хазар громили раз за разом, ведь каган болгар Кубрат привел в набег отряды мадьярских и башкирских ханов. А это значит, что воинов у него было раза в два больше, чем могли выставить хазары. Тюркские батыры, забыв о былых распрях, резались отчаянно, пытаясь прикрыть отход своих семей и скота. Получалось так себе, и если коней, по большей части, удалось увести, то баранов пришлось бросить. Не до них, когда на кону жизнь детей.
Июнь 641 года. Хазарская степь. Где-то на территории современного Дагестана.
Эскадрон кирасир с приданной к ним ротой сирот разбил свой лагерь посреди болгарской орды. Ряд палаток из кожи зубра и лося стоял ровно, как по ниточке, что для кочевников было непривычно. Ровные линии — не для людей степи. Они думают иначе. В их жизни прямых линий не бывает. Все балки и ручьи изгибаются прихотливо, а конная лава дышит, то выпуская вперед острые рога флангов, то наоборот, отводя их назад, словно плечи туго натянутого лука. Потому-то и смотрели всадники на невиданный для степи порядок и дивились капризу далекого хана-колдуна. Дивились, но лишнего не говорили, потому как эскадрон княжеских кирасир, вооруженных тяжелыми саблями и пиками, сразил столько тюрок, сколько любому из них сразить за счастье будет. А все потому, что у каждого из них конь добрый, шлем и нагрудник из железного листа, который не взять копьем. Выпускали их тогда, когда хазары плотно вязли в сече и не могли, по степному обычаю, отхлынуть назад. Тогда кирасиры оказывались незаменимы. Они врубались в плотный строй врага и взламывали оборону, кроша бездоспешную конницу. А вот сирот в бой не допускали. Они ставили палатки, таскали воду и варили кашу. Ну и лагерь охраняли, потому как обучены были караул нести и с коня из лука бить. Не как люди степи, конечно, но вполне достойно.
Войско хазар стояло в получасе отсюда, и битва может начаться в любой момент. Это знали и те и другие. Два войска разделяла лишь река Сулак. И тот, кто первым попытается перейти реку, проиграет. Это тоже понимали все, а потому никто не спешил. Кубрат послал отряды на запад, чтобы поискать пути обхода, а хан Хедыр, напротив, высылал свои отряды им навстречу, чтобы этого не позволить. Река Сулак широка и своенравна, и пересекать ее под градом стрел — дело заведомо гиблое. Именно поэтому так никто и не поступал. Одни, чтобы не растерять результатов предыдущих побед, а вторые — чтобы не проиграть окончательно. Ситуация зашла в тупик, и оба войска просто стояли друг напротив друга. Хазарские кочевья ушли далеко на юг, к самым Железным воротам. Они будут ждать. Если их мужья и братья одержат победу, они вернутся назад. Если нет — они пройдут насквозь Кавказскую Албанию (1) и откочуют туда, где воевали совсем недавно — на север Персидских земель.
Воин четвертой роты, которого здесь знали под именем Юрук, решительно шагал к ханскому шатру. В роте прошел ужин, и он отлучился из палатки с целью отлить, да так туда и не вернулся. В голове княжича созрел дерзкий план, выполнение которого решало сразу множество проблем: начиная от немыслимой скуки, охватившей войско, и заканчивая тем, что после этого его никто и никогда не назовет девкой. Дело было рискованное, но того стоило, потому как про подвиг Святослава Кий знал, и уступать старшему брату был не намерен.
— Куда? — стражник у ханской юрты встал у него на пути. — Пошел прочь, пацан!
— Передайте хану, что сын его побратима и деверь его дочери Юлдуз просит принять, — настойчиво произнес Кий. — Это важно.
— У него наложница, — покачал головой воин. — Слышишь, как стонет? Утром приходи.
— Утром я не могу, — упрямо ответил Кий. — Мне сейчас надо. Я сын хана, он примет меня.
— Проваливай! — повысил голос стражник.
— Пусть заходит, — послышалось из шатра. — У меня всего один побратим, за сына которого я выдал дочь. Если это тот, о ком я думаю, он все равно не уйдет. У них порода такая, упрямая.
— Прости, великий хан, — Кий склонился перед повелителем степи, из-за могучего плеча которого выглядывала хорошенькая девичья мордашка. Раскосые глазки впились в пригожего мальчугана с жадным любопытством.
Кубрат спал на простой кошме, и лишь засаленная подушка, обтянутая пестрым шелком, говорила о том, что здесь живет самый могущественный человек от Каспия до Карпат. Ну и, конечно же, об этом говорили бунчуки из красных конских хвостов у входа.
— Ты очень похож на свою мать, — внимательно посмотрел на гостя Кубрат.
— Я пришел сюда не поэтому, — с каменным лицом ответил Кий. — Я прошу, чтобы ты разрешил мне сделать кое-что.
— Что же? — усмехнулся Кубрат. Ему понравился этот мальчишка. Худощавый, лет одиннадцати от роду, но дерзкий не по годам и отчаянно смелый. Кубрат хорошо понимал людей, и редко в них ошибался.
— Я убью хана хазар и принесу тебе доказательство его смерти.
— Убей, если сможешь, — пожал плечами Кубрат. — Я не стану мешать батыру, который хочет отличиться. И я достойно награжу тебя, если ты это сделаешь.
— Мне не нужно золото. Ты ведь знаешь, кто я, — испытующе посмотрел на него Кий. — Ты выполнишь мое желание?
— Если это будет в моих силах, — усмехнулся Кубрат. — Я же не колдун, как хан Само.
— У меня их три, — набрал воздух в грудь Кий. — Я хочу такую же прическу, как у тебя, ты договоришься с ротным, чтобы он меня не порол за самовольную отлучку, и ты дашь мне прямо сейчас свою наложницу. Я быстро ее верну.