— Он сейчас придет. Хочешь видеть Кольриджа?
— Конечно.
Люстиг открыл дверцу в боковой стене.
— Папаша Кольридж!
— Эй! — послышалось оттуда глухо, словно из погреба.
— Вас хочет видеть молодая красивая девушка.
— Кто такая? — в проем высунулась всклокоченная голова. — Тесси! Подожди, дочка, я сейчас выйду. Не убегай, пока я не выпутаюсь из этих проклятых проводов.
— Я не убегу.
Через минуту он уже стоял рядом с ней, протягивая конфету. И этот полушутливый знак внимания растрогал и умилил Тесси. Она обняла старика, поцеловала в лоб:
— Я люблю моего папочку Кольриджа!
— И я тебя, дочка!
— Вот тебе и здрасте! Признаются среди бела дня! — Люстиг засмеялся, но немного неестественно. — Кольридж, Тесси спрашивает: почему «сколопендра» сошла с ума?
— Почему? Ах, да — ты же врач! — Кольридж с подчеркнуто серьезным выражением лица взял со столика небольшой блокнот. — Прошу! Это — подробное руководство, как сделать «сумасшедшей» любую электронновычислительную машину… Ты, конечно, знаешь, что такое дивергенция магнитного потока?
Тесси медленно покачала головой. Нет, она не знала, что это за дивергенция, и не думала о безумии машины. В памяти сейчас всплывали долгие-долгие месяцы жизни в Лос-Алайне, задушевные разговоры с Кольриджем, его рассказ о собственном отце. Если бы не присутствие Люстига, Тесси сказала бы сейчас: «Я нашла настоящего человека, папаша Кольридж. Благословите нашу любовь и помогите его спасти!».
Вскоре пришел главный радиотехник — невысокий мужчина с ярко-голубыми глазами. Тесси передала ему записку, передала слова Мэй. Он прочитал, хмыкнул. Передал бумажку Кольриджу.
— Вы понимаете, что это значит?
— Что-то плохое? — встревожилась Тесси.
— Плохое?! — Кольридж улыбнулся, взъерошил ей волосы. — Тесси, дорогая, ты даже не подозреваешь, что ты принесла!.. Сколопендры мистера Кейз-Ола теперь будут не просто «сходить с ума», а просто взбесятся!
— Очень рада. Мне можно идти?
— Да. — Главный радиотехник что-то быстро чертил на листе бумаги. — Зайдите к отцу, поговорите с ним. Завтра он принесет вам небольшую деталь — так называемый барабан памяти. Передадите Мэй.
— А что ей сказать?
— Скажите… — главный радиотехник поднял голову. — Скажите, что я очень волнуюсь за нее.
«Кто это — любимый? Или просто друг?.. — Тесси посмотрела пристальнее. — Почему его лицо кажется таким знакомым?»
В голубых глазах главного радиотехника пробежали лукавые искорки: он, видимо, понял, какой вопрос готов сорваться с уст девушки.
— Хорошо! — задорно сказала Тесси. — Я передам ей даже то, что вы подумали.
Люстиг провел Тесси до главного туннеля Городка науки. Расставаясь, они пожали друг другу руки.
— Удачи тебе, Тесси!
— До встречи, Люстиг!
Она проводила взглядом его крепкую, ладную фигуру, почему-то вздохнула и медленно пошла направо, к лаборатории своего отца.
Туннель снова был пуст, «сколопендры» заползли в свои хранилища. И только две из них, разбитые, обожженые, стояли, сцепившись щупальцами, и над ними вился сизый дымок.
«Машина «сошла с ума», — еще раз вспомнила Тесси. — А может, сошел с ума тот, кто придумал использовать машины для уничтожения людей?»
Изуродованные «сколопендры» молчали. Они уже были не способны сделать хотя бы движение.
«Живым — жизнь!»
Урания спит.
И сквозь сон думает о делах мистер Кейз-Ол. Воинственно храпят «мудрейшие». Злорадно высвистывают носами их жены. Тревожно ворочаются во сне алчные и двуличные слуги всех рангов. Чутко дремлют чины личной гвардии триллионера. Замерла в напряженной боевой готовности металлическая «сколопендра» перед вестибюлем дворца. И плывет над этим страшным городом, над вспышками никому не нужных реклам, математически точно рассчитанная, никому не нужная искусственная ночь.
Гордитесь, конструкторы: вы создали чрезвычайно совершенный планетарий! Радуйтесь, инженеры: ваши автоматические устройства безупречно поддерживают наилучший режим для существования людей и растений в огромной теплице под островом Праздника! Торжествуйте, полицейские и шпики: даже мышь не проскользнет в Уранию, чтобы ее не заметили, не зафиксировали и не доложили кому следует телепередатчики и киноаппараты электронновычислительных машин!
Только — машины. Машина не предаст. Машина не мыслит. Машина ничего не желает. Она — как палка в сильной руке: бьет того, на кого направлена.