Со своей малопострадавшей конницей Ксар преследовал Дария. Где–то далеко–далеко в степи клубилась пыль, и едва слышный гул доносился оттуда. Скил велел сотникам собрать к себе всех оставшихся воинов, но сделать это не удалось. Видя, что для них бой окончен, обезумевшие всадники бросились грабить лагерь персов. Сдирали особо дорогие панцири с убитых, тюками связывали плащи, ловили коней и угоняли их табунами. Истошно кричали женщины, хохотали победители. В дыму горевших повозок и шатров скифы метались подобно злым духам: косматые, торжествующие, безжалостные. Напрасно надрывались сотники. Никто их не слушал. Скил плюнул и поспешил к Агаю на своем хромающем, с отрубленным ухом жеребце. На полпути его встретил начальник царской стражи. Он сидел на сухом коне, в целехоньком панцире, но был бледен, как после самой страшной рубки. Скил понял – случилась беда.
– Царь Агай! – завопил страж, но старейшина замахнулся на него щитом, не дал докричать. Он притер своего коня к коню стража.
– Помер? – шепнул, хотя знал, что часы царя сочтены. Знал уже тогда, когда записывал за Агаем послание персу.
Страж кивнул. Мимо них к лагерю Дария бежали, услышав весть о разгроме, старики, скифские женщины, ребятишки: все спешили взять трофей. Старейшина боялся, как бы весть о кончине царя не проникла в народ. Сейчас это было не нужно.
– Никому ни слова, – попросил он. – Утри с лица бледность, сохраняй достоинство.
Скил подскакал к шатру. Вдвоем с начальником стражи прошли сквозь охрану. Это была тысяча Ольдоя, не ходившая в бой. Сверхметких здесь не было. Сделав свое дело, они тоже делили добычу.
Над мертвым Агаем сидел старый предсказатель. Он плоскими пальцами придерживал веки царя, чтоб, остыв, закрылись. Услышав шаги, повернулся к вошедшим.
– Двух радостей не вынес царь наш, – сказал старейшине. – Знает ли об этом кто–нибудь еще?
Скил глянул в глаза стражу.
– Нет, – твердо ответил тот. – Никто. Даже охрана шатра.
– Хорошо, – кивнул энарей. – Дух царя еще здесь и царствует. Смуту отдалить надо, а она будет. Знайте.
Скил знал. Когда привезли в лагерь найденного в степи изуродованного Азгура, понял: Ксар подобрался вплотную и только ждет удобного случая взять власть. Случай теперь представился, Ксар сохранил свою конницу, тогда как царская пала почти вся. На кого опереться? Предсказателю старейшина ничего не ответил, вышел на приглушенные крики. За оцеплением смирно стояли Лог и Гекатей, а какой–то воин из его царских скифов рвался в шатер, бранился.
– Чего ты хочешь? – спросил Скил.
Увидев перед собой старейшину, воин закричал еще громче, показывая в сторону лагеря персов.
– Ксар врагов преследовать бросил, вернулся посек нас! – размахивал руками воин. – Хватит, говорит, с вас было и царского теплого крыла! Всю добычу отобрал. Скот, лошадей. Пустите меня с жалобой к владыке!
– Тебе все вернут, – пообещал Скил и поманил за собой Лога.
Увидев мертвого Агая, Лог бросился к Оле. Она знала о смерти отца, лежала, обхватив сына руками, будто защищая его от витающей в шатре беды. Служанка сидела растрепанная, с головой, посыпанной пеплом. Она оплакивала владыку. У ног ее лежал узел.
– Куда она собралась? – встревоженно спросил Лог, видя, что и служанка и Ола одеты по–дорожному.
– Это мы собрались, предсказатель велел, – растерянно оглядываясь, ответила Ола. – Страшно мне. Тут болит. – Показала на сердце. – За всех нас боюсь. Ты больше не уходи. Рядом будь.
Вошел Скил.
– Слушайте! – приказал он. В голосе всегда спокойного старейшины слышалась тревога. – Поскачете вверх Борисфена. Если там станет плохо, уходите дальше. На родину Лога пробирайтесь. Даю вам охранную тысячу. Этим я верю. Надо спешить. Ксар пронюхал о смерти царя. Как, не знаю. Видно, у беды запах есть. Идите, кони готовы.
Он ушел из половины царевны, постоял над Агаем и показался воинам. Охранная тысяча сидела на конях. Мрачные взгляды скрестились. Понял – прослышали.
– Жив царь! – Скил кивнул на шатер.
– Пусть выйдет! – раздался голос.
– Есть у нас царь! – громче повторил Скил. – Новый. И вы сохраните его для себя и Скифии. Разве не вы клялись Агаевой крови на вечную верность? Служите верно и внуку его. Умер Агай.
Тысяча поникла, но воспряла, как только появилась Ола, служанка и Лог. За ним вышел предсказатель. Старец держал в руках младенца. Наступила жуткая тишина. Предсказатель поднял ребенка над головой.
– Чудо великое сошло к нам, народ! – старческим голосом натужно прокричал он. – Сам Папай принял душу Агая и вынул из чрева дочери его нового царя. Папай же и нарек его вам Аноем!