Как раз Нину Васильевну вчера Артур и выцепил в то время, пока я обходила гримерки.
– Подругу она искренне оплакивает, – поделился он. – Это Венгра ей было не особенно жаль. Думаю, из-за всей этой грязной истории с Мартой и Стасовским. В моем представлении, артисты в массе своей не без греха, и тем не менее большинство заняло сторону обманутого мужа.
– Венгра вообще немногие оплакивают…
Артур повернулся ко мне с таким напряженным видом, будто собирался оттопырить ухо, чтобы лучше расслышать:
– Что ты там бурчишь?
– Говорю, многие на Мишу зуб имели! Хотя сначала каждый твердит, что его все любили. А потом начинают припоминать, что слишком резво он по койкам прыгал… Похоже, кто-то обиделся всерьез.
– Думаешь? Это веская причина, – согласился Логов. – Но кого ни возьми, у всех алиби… И потом, если мы примем на веру свидетельство твоего Гоши, то надо учитывать, что выбрать такой способ убийства мог только очень рисковый человек. С твердой рукой и отличным зрением.
Я отметила: он не сказал «девушка» или «женщина». Версия, что в публике с лазерной указкой сидел переодетый мужчина, оставалась действующей. Вчера я заглянула к клоуну Грише и, к собственному разочарованию, выяснила, что ни парик, ни накладной нос у него не пропали. Если убийца и маскировался, то раздобыл он все необходимое в другом месте. Мне показалось, Артур слегка разозлился на меня за такую новость. Может, потому и сгонял с утра за круассанами, чтобы загладить царапнувшую меня досаду…
– Его хладнокровию можно только позавидовать, ведь в любой момент кто-то из зрителей мог заметить, что он вытворяет, – продолжал рассуждать он, глядя на дорогу. – Это, собственно, и произошло. Жаль только, свидетелем оказался ребенок и толком он ничего не запомнил… Опять же, убийца мог не попасть лучом в глаз Венгра. Или тот мог выжить и рассказать, что его ослепили.
– Чем это помогло бы нам? Мы и так уже знаем, как он был убит… И Тараскина тоже. Вопрос – кем?
Артур опомнился:
– Да, Тараскина! Точно. Нина Васильевна Голубева рассказала, что жила Анна Эдуардовна одна. Муж умер года два назад, дочь с семьей живет в Питере. Должна сегодня приехать, но я не особенно рассчитываю на ее помощь. Вряд ли мать стала бы напрягать Наташу своими страхами, даже если б кто-нибудь ей угрожал… Скорее она поделилась бы с соседкой, но Нина Васильевна уверяет, что Тараскина ни на что не жаловалась. Кроме проклятой аллергии, которая так и не отпустила ее. В принципе, не так уж плохо, когда это единственная болячка после шестидесяти…
– Ты не забыл, что она мертва?
– А, – опомнился Логов. – Ну да. Неловко вышло…
Смеяться над этим как-то не тянуло, хотя мы втроем частенько допускали черный юмор.
Втроем! Я поспешно вытянула из кармана телефон и набрала Никите сообщение: «Как там мое солнышко? Скучаю!»
– Вспомнила наконец, – проворчал Артур, только покосившись на меня. Видимо, я изменилась в лице, раз он с ходу догадался, кому адресовано мое послание.
В отличие от него телефон промолчал, но это как раз не обрадовало. Сообщение осталось непрочитанным. Попытавшись убедить себя, что Никита снова уснул (а ничего лучше в его состоянии и не придумаешь!), я попыталась продолжить разговор, не выпуская телефон из рук.
– И никаких конфликтов у нее ни с кем из цирковых не было?
Артур покачал головой:
– Нина Васильевна уверяет, что убитая была таким, знаешь, солнечным человеком. Вроде нашего одноглазого…
– Не сравнивай его с покойницей!
– А что? Примета плохая? Не слышал такой.
– Просто неприятно.
– Ладно. В общем, никого Тараскина не обижала, ни с кем не ссорилась…
«Как наш Никита», – подумала я уже без его намека. И опять ужаснулась самой себе: какой бессердечной сволочью нужно быть, чтобы попытаться погасить солнце?!
Пытаясь уклониться от самобичевания, я опять вернулась к делу:
– А с Венгром у нее какие отношения были?
– Ну, к ней он не лез, я думаю! – гоготнул Артур. – Хотя…
– Да ну тебя! Я не про это… Знаешь, пожилые женщины любят опекать одиноких мальчиков. Без всяких грязных помыслов, конечно!
– Ты уверена?
– Фу! Считай, я этого не слышала… Может, Венгр откровенничал с ней? И рассказал, к примеру, что кто-нибудь ему угрожает… Как думаешь?
Артур помолчал:
– Если она действительно была такой, как про нее говорят, то ни с кем его тайнами не поделилась. Так что нам уже не узнать, плакался ей Миша или нет… Одна надежда, что Анна Эдуардовна вела дневник или что-то вроде этого. Попрошу ее дочь пошарить в квартире, нам вряд ли дадут ордер на обыск, – он взглянул на часы, потом на меня. – Напомнишь мне позвонить ей? Боюсь, вылетит из головы…