– Супер, – брякнула я и метнулась в заданном направлении, чтобы успеть перехватить Лику в туалете.
Там мы, по крайней мере, могли поговорить без свидетелей, если кабинки окажутся пусты.
Мне повезло. Когда я ворвалась в уборную, она промокнула руки бумажным полотенцем и швырнула влажный комок в блестящую металлическую урну.
– Привет! – я так просияла, словно случайно встретила подругу детства. – Дурдом, скажи?
Она пожала острыми плечиками, обтянутыми черным джемпером. На ней были широкие джинсы с широким белым ремнем, все явно дорогое, и выглядела Лика очень даже неплохо. Я рядом с ней смотрелась линялым кроликом… И это было хорошо, ведь девушки любят «некрасивых подружек». Никита, конечно, не согласился бы со мной (ох, надо написать ему!), но я нисколько не переживала по этому поводу.
– Твой босс все это затеял, – заметила Лика неодобрительно.
Я поморщилась:
– Он такой душнила… Будет сейчас докапываться до каждого! Придется нам всем торчать тут до вечера…
– А что копать-то? – удивилась она и поглядела на меня через зеркало. – Каждый скажет, где был в момент убийства, и все дела.
– Ну нет. Ему важно все детали выведать. Может, кому заранее известно было, что ему достанется… Или не достанется. Тогда и мотив может нарисоваться!
Ее более пухлые, чем у матери, губы, презрительно скривились:
– Мне было известно, и что?
– Известно?! А мне показалось, что тебя удивило известие о заводе…
– Да я не про завод! На фига он мне вообще? А про квартиру дед пятьсот тысяч раз говорил, что подарит ее мне. Так что я знала, чего ждать… И на это уж никак не могло повлиять, жив Мишка или нет. Мне, кстати, всегда жалко его было… Не только когда разбился, и раньше тоже. Его же дед просто лишил содержания, и все! Это Ярослава ему деньжат тайком подкидывала… Думала, никто не догадывается, но все знали. И сам дед тоже, от него фиг что скроешь… Но раз он делал вид, будто ничего ему не известно, значит, одобрял, да?
– Похоже на то…
– А сам через свою гордыню в жизни не переступил бы. Мишка же типа блудный сын… И не раскаялся даже. Честно, я вообще не думала, что дед хоть копейку Мишке оставит! А он, оказывается, озолотить его собирался…
Она вдруг порывисто обернулась ко мне, и в глазах ее задрожала мольба:
– Как думаешь, все отцы так любят своих детей? Даже если виду не подают?
Конечно, ей хотелось услышать подтверждение, но я опять вспомнила своего отца, не вспоминавшего про меня месяцами. Плевать ему было, жива я или нет, здорова или больна, как учусь, что читаю, с кем дружу…
Каким-то чудом мгновенно считав все это, Лика отвернулась:
– Можешь не отвечать, сама знаю. Дед моего отца на дух не выносил, а он ведь тоже его сын… Ярославу еще кое-как терпел. Но только Мишка был его гребаным светом в окошке! Вот и получил от него!
Лика выскочила из туалета и хлопнула бы дверью, если бы та не была снабжена доводчиком. Затворилась она мягко и бесшумно, а у меня отчего-то заложило уши. Я попыталась сглотнуть, но ничего не вышло…
– Ни на трупе билетерши, ни на шарфе, которым ее задушили, не найдено чужой ДНК. Кроме следов гимнастки Елены Шиловой, само собой, – сообщил Володя Овчинников, забежавший с утра в лабораторию. – Ее же шарфик…
– Ну спасибо, порадовал, – обиженно отозвался Логов.
– Чем могу! – оперативник развел руками. – Похоже, у нашего убийцы изощренный ум, мы еще с ним намучаемся. Думаешь, среди циркачей много найдется интеллектуалов? Может, он все-таки со стороны?
– Или она, – уточнил Артур. – Ты о родственниках погибшего? О, это настоящий серпентарий… Каждый пытается закопать другого.
– То есть никаких реальных зацепок?
– Пока нет. Но они и вправду неглупы, так что все может быть. Я не списываю никого из Венгровских со счетов.
Накануне они с Сашкой целый день общались с этим семейством, и после этого, даже проспав семь часов, Артур не чувствовал себя отдохнувшим. В его теле, особенно в ногах, тревожно дрожала каждая жилка, и он даже всерьез подумывал, не измерить ли температуру? Или давление… Что там еще может сбоить в организме? Или просто адская семейка вытянула из него накануне всю энергию? Надо бы узнать, как Сашка себя чувствует…
С утра она отправилась к одноглазому в больницу, хмуро бросив после завтрака, что с дурацкими сомнениями покончено.
– Ты, как всегда, прав, – признала она, глядя на коричневый полукруг на дне чашки. – Никита – это то, что мне нужно.
– Только если ты сама так думаешь, – осторожно заметил Артур, пытаясь поймать ее взгляд. – Я не рвусь быть правым. Мне нужно одно – чтобы ты чувствовала себя счастливой.