Видите — и логика вроде бы сразу проявляется, и смысл бредовых мыслей-опусов как бы начинает пониматься… По всему видно, что эти интернет-ловушки и выставлены в Сети для того, чтоб на фоне жизни Высоцкого спровоцировать читателей, опорочить, причем бездоказательно, жизнь людей в Советском Союзе.
Хотите ставьте смайлик, хотите — нет…
Большой вопрос!
Разрешим ли он? Вот это вряд ли…
Хотя некоторые интернет-говоруны, потеряв всякое чувство меры, доболтались уже до того, будто какие-то «нужные люди» подвели Высоцкого к смертной черте специально и как раз из-за скорой возможной его эмиграции. Чтоб-де пресечь выезд поэта из страны. Такая интернет-политика или злонамеренное очернение Советского Союза? Похоже — просто бредомыслие…
Так прямо откровенно и пишут: «Высоцкого отравили в буквальном смысле. Люди, которыми он был окружен в последнее время. И которых ему, судя по всему, навязали. Проще говоря — приставили. К сожалению, мои предположения, основанные на логической связи цепочек событий последних лет жизни Высоцкого и анализа его стихотворений последних лет, подтверждаются, судя по всему. В своем прежнем исследовании, которые вы только что прочли, я предположил, что Высоцкий был убран комитетом государственной безопасности СССР».
Это вещает израильский «сказочник» Марк Эпельзафт. Мы обязательно еще вернемся к его опусу «Владимир Высоцкий. Побег, который не удался. Правда о смерти. Версия в двух частях об истинных причинах кончины великого гражданина, актера, поэта, барда», опубликованному в 2016 году в израильском интернет-журнале «Кругозор».
Там утверждается, что барда убили органы безопасности СССР будто бы за то, что он собирался эмигрировать в Америку. Шла, мол, активная подготовка к побегу. Опора на такие вполне реальные факты: заграничный паспорт уже оформлен, на 29 июля 1980 года куплен авиабилет в Париж. И, самое главное, получена американская виза на начало августа. И все…
Противоречивых свидетельств в воспоминаниях друзей, современников, подтверждающих или опровергающих столь сложный вопрос, как возможная эмиграция поэта, не так уж и много. Не гарантируя полноты сведений (что сделать практически невозможно), попробуем все же разобраться.
Вадим Туманов говорит: «Нет! Об этом даже речи не шло! Володя и не думал покидать родину. Ему же предлагали сняться в кино за границей. И роль, делился со мной Володя, интересная, и гонорар приличный. Он отказался, потому что потом могли и не пустить обратно в СССР. А он бы не смог жить вдали от родины: малокомфортной по сравнению с Америкой и многострадальной — но все же единственно родной».
Михаил Шемякин искренне считает, что нет, эмигрировать ВВ не собирался. Хотя во время гастролей в Америку в 1979 году Высоцкий просто «влюбился в Нью-Йорк, в американские ритмы и в американцев».
«Мишка, нам нужно жить в Америке. Это та страна, где мы могли бы жить и творить». И в то же время, видя, КАК принимают в Париже Галича, Владимир говорил: «Я не собираюсь стать кабацким певцом!»
Вот свидетельство друга Высоцкого Алексея Штурмина: «…Никаких эмиграционных планов у него не было, я говорил с ним об этом».
Виктор Шульман: «Если бы Высоцкий захотел уехать из Советского Союза, я бы об этом узнал первым. На эту тему он даже не заговаривал. Хотя ему многое здесь нравилось». (Здесь — это в США. — Б.К.)
Валерий Янклович: «Почему он не отдал в „Метрополь“ новые вещи, а дал старые? Почему вначале дал согласие Шемякину на публикацию „Парижских бесов“, а потом запретил? Володя не хотел, чтобы его поэзия пошла оттуда…»
Павел Леонидов: «Подошли к углу Третьей авеню и семьдесят второй улицы. Тут Володя остановился возле дома, который строился и вырос уже наполовину. Он поглядел на недостроенный дом и сказал: „Здесь хочу жить! Знаешь, я много ездил. Шарик круглый и безуглый. По-моему, без балды, мир — провинция, а Нью-Йорк — столица. Сумасшедший город! Потрясающий город! Жди меня насовсем в восемьдесят втором. Только не трепи. А Марина тебя еще с Москвы не любит…“ Я спросил: „Может, оттого, что она, хоть и французская, но коммунистка?“
„Нет, — сказал он, — не потому, а потому что собственница. А потом: птицам плевать на корни. Им нужны плоды или черви. На худой конец — кора. Глубина и нутро не для птиц. А ты тоже пернатый“, — вдруг озлился он в который раз и пояснил: „Да как ты мог! Как ты мог проситься назад! Знаю, что не ты, не в тебе дело. Это я слышал, но и в тебе. В тебе! Хочешь ломаться — вали, но не гнись, не гнись, болван. Помнишь, я ей розы в роддом принес? Так я не ей. А Ваське твоему, Ваське!..“ Он замолчал. Стало еще жарче. Мы пошли назад. Он сказал: „Хочу и буду жить в Нью-Йорке. Как? Не знаю, но догадываюсь. Деньги? Деньги у нас найдутся… Ты говоришь, какая из двух моих половин хочет в Нью-Йорк, а какая боится порвать с Россией. Да обе хотят сюда, и обе хотят забредать туда. Раз в пять лет. Нет, раз в год. Приехать из Нью-Йорка на пароходе и подгадать рейсом прямо в Одессу. Мой город. Первый фильм, первые песни в кино, опять же женщины жгучие, да!.. Но эмигрировать — нет!“»