Мартин Крюгер давно догадывался, что Морис Бэйтс небезразличен к его секретарше, и она отвечает ему взаимностью, не очень умело скрывая это. Однако он прощал им это недопустимое для других сотрудников его компании своевольство, потому что Морис Бэйтс был дальним родственником Эргюса Бэйтса. Именно поэтому Мартин Крюгер разыскал его в Исландии, в заброшенной людьми крошечной рыбацкой деревушке, и взял на работу в компанию, словно пытаясь снять с себя часть вины за смерть своего старого друга и компаньона, к которой он был причастен.
Морис Бэйтс не знал об этом, и потому испытывал искреннюю благодарность к Мартину Крюгеру за его заботу о своей карьере. Мартин Крюгер знал, что может поручить ему любое задание, и он с ним блестяще справится, словно от этого зависела его жизнь. Эльфы, в отличие от гномов, умели быть верными и преданными. Морис Бэйтс был чистокровный природный эльф. Если у него и была маленькая слабость, так это клептомания – пристрастие к мелкому воровству, роднившее его с Эргюсом Бэйтсом, который, будучи приглашенным в гости, никогда не мог пройти равнодушно мимо серебряной ложечки или другой безделушки, оставленной гостеприимными хозяевами без присмотра. Но от этого Мартин Крюгер только больше любил Мориса, узнавая в нем черты своего старого друга. Они с Анжело Месси всегда смеялись над этой маленькой слабостью Эргюса, когда еще были дружны и все живы…
Подумав об этом, Мартин Крюгер печально вздохнул и нахмурился. Заметив это и приняв на свой счет, Ирэн вздрогнула, словно перепуганный кролик, и вскочила с кресла, на котором до этого сидела. Морис Бэйтс тоже встал со своего стула и молча ждал, что скажет Мартин Крюгер. Он не выглядел напуганным, но был настороженным, как почуявший опасность волк.
Благодушно настроенный Мартин Крюгер кивнул ему, приглашая за собой, и вернулся в свой кабинет. Морис Бэйтс, бросив сочувственный и немного виноватый взгляд на Ирэн, последовал за ним.
– Морис, я хочу, чтобы ты немедленно вылетел в Испанию, – заняв место за своим письменным столом, занимавшим почти треть кабинета, и с наслаждением развалившись в мягком массивном кресле, заявил Мартин Крюгер. При этом он пристально смотрел на молодого мужчину, словно пытаясь найти на нем пусть даже отдаленный, слабый отклик возражения или удивления.
Но на лице Мориса не дрогнул ни один мускул, а только выразилось желание немедленно исполнить приказ. Гном удовлетворенно вздохнул, подумав, что он не ошибся, выбрав именно Мориса в качестве посла, которого он хотел отправить на переговоры с несговорчивой вдовой Анжело Месси, нынешней хозяйкой замка тамплиеров и бесценной рукописи «Гальдбрук». Если кто и сможет добиться от нее положительного ответа, так это Морис, неизменно сохраняющий хладнокровие и здравый смысл в любой ситуации.
– Ты навестишь вдову Анжело Месси, – продолжал Мартин Крюгер. – Она живет в замке тамплиеров вблизи испанского городка Леон. Кажется, ее зовут Ульяна, и она русская по происхождению. Эти русские – упрямый, несговорчивый народ, который непросто запугать или сломить. Поэтому ты должен убедить ее продать мне библиотеку, которая хранится в замке вот уже несколько сотен лет. Она получила книги в наследство от Анжело вместе с замком, но почему-то питает к ним слепую привязанность, быть может, в память о своем муже. Объясни ей, что любой траур рано или поздно заканчивается. А пятьсот миллионов долларов хватит на всю жизнь не только ей, но и ее детям и даже внукам. Быть может, на этот раз она окажется более сговорчивой.
– А если нет? – сухо спросил Морис Бэйтс.
– Тогда предложи ей миллиард, – усмехнулся Мартин Крюгер. – Или во сколько она оценит свою библиотеку. Любую сумму. Мне все равно. Но эти книги должны быть моими. Надеюсь, ты меня понял?
Морис Бэйтс молча кивнул. Если он и был удивлен такой невиданной щедростью, то Мартин Крюгер этого не заметил.
– Не забывай, Морис, ведь это люди, а не мы с тобой, – покровительственно заметил Мартин Крюгер. – Нет такой вещи, которую у них нельзя было бы купить.
– Или украсть, – позволил себе улыбнуться Морис Бэйтс. – Так всегда говорил мой дядя Эргюс.
Мартин Крюгер весело рассмеялся. Это высказывание было вполне в духе его старого приятеля Эга.