— Однако, по вкусу эти яйца ни чуть не хуже куриных!
— Они похожи на страусиные, я раз пробовал. Тот же вкус.
— Не, мужики, по вкусу они похожи на перепелиные, мне ли это не знать, — надрывался тот серб, то определил схожесть цвета двух видов яиц. — У меня отец перепелов разводил. Вот, точно такой же вкус. Здоровые только они!
— Пилот то больше всех сожрал!
— Надо его раскрутить, чтобы он ещё один штурмовик с яйцами украл.
— Не, мужики, если мы победим этих тварей, то всех их уничтожать не надо. Сгоним их в одну ферму, и пусть они нам яйца на завтрак несут!
Единственный, кто не решился попробовать этой своеобразной яичницы, был Майкл Коэн. Американец стоял со сморщенным лицом, и когда довольный Ветров подошёл к нему, облизывая ложку, сказал ему с осуждением: — Нет, вот этого я понять не могу. Как вы можете это жрать? Я сразу представляю морду этой твари, и меня тянет рвать.
Ветров обнял его за плечи.
— Не парься зря, дружище. Нам через сутки предстоит полёт в рай. Радуйся жизни, Мишка! Пусть это даже будет простая яичница! Погнали дальше. Что у нас там в программе?
— Дальше какое-то совещание. Райт зазывает всех в свой кабинет.
В этот раз они собрались в том же составе, что и прежде, три недели назад: Мбова Этери, Чай Сен, Луи Фиш, не было только умершего Боброва, его теперь заменял Столяров. Ну и, были еще два пилота, скромно сидевшие в самом конце стола.
Райт был сосредоточен и строг.
— Господа, я собрал вас для того, чтобы принять окончательное решение о судьбе планеты Земля. Время критическое, как говорят пилоты в таких случаях, — он посмотрел на Коэна и Ветрова, — время принятия решения. Либо мы взлетаем и, взорвав боеголовки, оставляем планету, либо остаемся и боремся до конца.
— Какие результаты нашей борьбы за последнее время? — спросил Чай Сен.
Докладывал Столяров.
— Двадцать наших тарелок ведут борьбу в воздухе, остальные десять, вернее уже девять, конвоируют малые транспорты. За эти дни уничтожены пятьсот сорок ромбов, но добиться перелома нам не удается. У них в запасе ещё как минимум восемь тысяч штурмовиков.
— А нельзя уничтожить где-нибудь в одном месте одних пилотов? — спросил Зорич.
— Нет, после того удара нашего генерала по Лос-Анджелескому аэродрому они рассредоточивают свои войска. Основная база у них на линкоре, там еще ожидают своей очереди пятьсот пилотов. Кроме того, на транспорте находятся до тысячи запасных штурмовиков.
— Зорич, что там с этим оружием на линкоре хасков? — спросил Райт. — Что-нибудь можно использовать?
— Нет, это довольно бесполезное вооружение, в основном штурмовые орудия, мощные, но совершенно беззащитные для атак с воздуха. Стрелковое оружие мы сейчас активно завозим в места сопротивления. Оно удобней нашего, и практически бесшумно.
— Трюм освободили?
— Да. Выкинули все на Плутон, замаскировали, на всякий случай. В тот трюм уже перемещают все попутные грузы: продовольствие, воду, лекарства. На освобожденные места расселяют вновь прибывших.
— Сколько людей взяли на борт?
Отвечал отвечающий за это Мбова Этери.
— Шесть миллионов сто пятьдесят тысяч.
— Хорошо. Сколько еще живых людей на земле?
На это ответил Столяров.
— Осталось примерно сто пятьдесят миллионов. Ещё неделя такой «успешной» борьбы, и некого будет вывозить.
О перспективах напомнил француз.
— А к нам движется флот, в нем три линкора, еще двадцать тысяч ромбов, и пятьдесят миллиардов ящеров.
— Так есть у нас шансы выиграть эту битву? — задал основной вопрос Райт. — Битву за Землю.
Они сидели, и молча смотрели друг на друга. Ответ был известен, но никто не решался произнести его вслух. На это решился один только американец.
— Значит — нет.
Он вздохнул, положил руки на колени.
— Господа, нам осталось только одно — достойно выполнить свой долг. Мы обещали хаскам уничтожить Землю, и мы это выполним. Мы проиграли это сражение, но не проиграли саму войну. Далее делаем все по оперативному плану, остался последний аккорд. И выполнят его наши пилоты. Вы готовы?
Коэн и Ветров кивнули головой.
— Тогда совещание закрыто, все свободны.
Глава 38
В глубинах океана на полных парах мчалась к Австралийскому континенту многоцелевая подводная лодка «Вирджиния». Это был самый последний по времени постройки, самый современный ракетоносец. Он был задуман как оружие универсального возмездия. «Вирджиния» могла отправить на дно целую эскадру равного себе противника с полноценным авианосцем во главе. Но сейчас двенадцать «Томогавков», что покоились в специальных контейнерах, ждали цели на суше. Общая, суммарная мощность их зарядов превышало более мегатонны в тротиловым эквиваленте. Сотни Хиросим. Экипаж жил по привычному распорядку: люди выходили на вахту, сменяли друг друга, обедали и ужинали. Время от времени они даже рассказывали друг другу анекдоты, конечно, старые, иногда и смеялись над ними. И при этом каждый из них знал, что это их последний поход, что после пуска ракет их либо обнаружат и уничтожат ящеры, либо они потом сами долго и мучительно будут умирать от созданной ими же сами радиации. Напряжение потихоньку наплывало на весь экипаж.
Сменный штурман Билл Эдвардс пришёл на смену минут на двадцать раньше своего времени. Старший штурман Ник Сундин что-то сосредоточенно чертил на карте Индийского океана.
— Что это ты делаешь, Ник? — Спросил Эдвардс, рассматривая прочерченную старшим коллегой длинную линию.
— Разрабатываю курс отхода нашей посудины после нанесения главного удара.
Эдвардс недоверчиво хмыкнул.
— Ты думаешь, нам удастся после этого уйти?
— Шанс есть. Если верить тому, что говорит наш генерал, они до нашего удара выковыряют хинкам их космические глаза. Да, и я так думаю, что ящерицам будет в тот час не до нас. Им будет очень жарко, в пределах миллиона градусов.
— И что ты нашел тут у нас в конце пути? Сейшельские острова, как конечный пункт базирования?
— Да, это наилучший вариант. Они одинаково далеко отстоят от всех континентов, тут практически экватор. Там можно будет некоторое время покувыркаться на белом песочке. Даже при атомной зиме.
— А командир знает про эти твои разработки?
— Он мне и велел их произвести. Но, сначала нам нужно будет подкрасться на пистолетный выстрел к Сиднею, и запустить наши ракеты. Капитан нашел идеальное место для пуска наших «Томогавков», мы с одного пуска накроем всю Австралию. Сидней, Дарвин, Канберру, все Восточное побережье. Нужно чтобы время подлета нашей малютки было как можно меньшим. Ладно, принимай дежурство, мы сейчас вот здесь, в этой точке. Курс и расчетная скорость в журнале.
Они разошлись, и время, как обычно это бывает на вахте, потянулось привычно медленно. Вскоре пришел командир корабля. Эндрю Майкоб в свои сорок пять смотрелся гораздо старше своих лет, и все из-за ранней седины на висках. Поинтересовавшись курсом и временем прихода, он удовлетворённо кивнул головой.
— Хорошо. Будем на месте вовремя. Еще десять часов, и мы устроим конец света на отдельно взятом континенте.
Штурман решил немного подшутить.
— Капитан, я знаю, что у нас с собой большой запас бренди. Может, не ждать конца света, а начать потихоньку его потреблять?
Но капитан был сегодня настроен серьезно.
— Только после залпа. Я знаю нашу команду, их распускать нельзя. Иначе мы запустим ракеты не в Австралию, а куда-нибудь в Антарктиду.
Капитан не знал, что в это время запас его бренди уже начал потихоньку убывать. Раскупорил его именно тот, кто должен был за этим следить — старший повар. Тони был отличный повар, но был у него один недостаток, который он тщательно скрывал на корабле от всех: он был тихий, скромный алкоголик. Во время полугодового дежурства на лодке он мучился, но терпел, и только потом, на суше, уезжал в свою тихую, Канзаскую провинцию, и отрывался на полную катушку. Делал он это, опять же не выходя из пределов своего дома. Так что, никто даже из соседей не знал про этот его недостаток, тем более из начальства лодки. С этим своим единственным недостатком и единственной настоящей радостью в жизни Тони и жил. А сейчас выходило, что этого ничего уже не будет — ни провинции, на заветного домашнего бара, полного русской водки, самого любимого напитка повара. Не будет и страшненькой, но верной жены, терпеливо сносящей его многомесячные запои, ни семи детей, таких же, как они сами с женой, стопроцентных итальянцев. Скорее всего, они уже где-то лежат в виде смерзшегося куска мяса. Проникнув до конца этой тоскливой идеей, Тони и откупорил первую бутылку бренди.