– Что, спрашиваю я себя, что могло случиться с этой ужасной девчонкой? В какую компанию она могла попасть? Я вижу, что вы, сэр Ричард, весьма отзывчивы к чувствам окружающих. Представьте себе только, каково мне сейчас! Что, я спрашиваю, что, если моя несчастная племянница попала в руки какого-нибудь мужчины?
– И что же? – спросил сэр Ричард.
– Она должна будет выйти за него замуж. Стоит мне только подумать о заботах, надеждах, материнской нежности, которую я расточала… но так бывает всегда! Сейчас ни от кого не дождешься благодарности!
Сделав этот мрачный вывод, она приказала подавать коляску, с тем чтобы сразу же отправиться в Чипнэм, объяснив, что охотно осталась бы на ночь в Куин-Чарльтоне, но не доверяет хозяину в смысле чистоты простыней.
Сэр Ричард, проводив их, пошел пройтись по улице, чтобы немного прийти в себя и обдумать сложившуюся ситуацию.
Именно в те минуты, когда он отсутствовал, мисс Крид и достопочтенный Беверли Брэндон, с необыкновенной осторожностью приблизившись к гостинице с разных сторон, стараясь никому не попасться на глаза, столкнулись в холле.
Глаза их встретились. Короткая беседа с барменом предоставила Беверли информацию, которую он счел достаточно интригующей, чтобы войти в гостиницу и навести справки о сэре Ричарде, несмотря на возможность подвергнуться риску встречи с капитаном Тримблом. Сэр Ричард, сообщил ему бармен, остановился в гостинице вместе с племянником.
Беверли прекрасно знал, что у сэра Ричарда был один племянник – маленький крепыш, еще даже не надевший штанишек. Он не стал сообщать об этом бармену, но, услышав, что предполагаемый племянник – подросток, которому еще нет двадцати, тут же навострил уши и перебрался из бара в общую гостиную.
И здесь Пен, вошедшая в «Джордж» с соблюдением всех предосторожностей со стороны конюшни, тут же наткнулась на него. Так как она никогда не видела этого человека, то поначалу и не узнала, но когда, внимательно приглядевшись к ее лицу, он направился к ней и, слегка заикаясь, спросил:
– Здравствуйте! Я д-думаю, что в-вы и есть племянник Уиндэма? – у Пен не осталось ни малейших сомнений в отношении того, кто перед ней стоит.
Она была неглупа и сразу же поняла, что любой знающий достаточно близко сэра Ричарда, осведомлен, что она вовсе не является его племянником. Поэтому осторожно ответила:
– Ну, я называю его дядей, потому что он намного старше меня, но, по правде говоря, мы только кузены. Троюродные, – решительно добавила она, стараясь сделать их родство как можно более отдаленным.
Улыбка, которая ей совершенно не понравилась, промелькнула на губах Беверли. Он тут же перебрал в уме всю известную ему родню Уиндэма и необычайно любезно сказал:
– П-правда? Очень рад п-познакомиться с вами, мистер?..
– Браун, – тут же ответила Пен, пожалев, что не удосужилась придумать себе более необычную фамилию.
– Браун, – поклонился Беверли, улыбаясь еще шире. – Д-Для меня большое удовольствие встретиться с к-кем-либо из родственников Уиндэмов. И в таком удаленном от столицы месте! Скажите же мне, что п-привело вас сюда?
– Это семейные дела, – быстро ответила Пен. – Дядя Ричард – то есть кузен Ричард, только я всегда называл его дядей – был так добр, что вызвался поехать вместе со мной.
– Значит, он п-приехал в К-куин-Чарльтон из-за вас? – спросил Беверли. – Это очень интересно!
Его глаза оглядели ее так, что она тут же почувствовала себя крайне неловко.
– Оч-чень интересно! – повторил он. – П-прошу вас, п-передайте мои наилучшие пожелания Уиндэму и скажите, что я п-прекрасно п-понимаю, почему он выбрал столь уединенное местечко!
И он церемонно откланялся, оставив Пен в состоянии сильной тревоги. Из гостиной Беверли направился обратно в бар, где потребовал бумагу и ручку, а также немного бренди и, сев за столик в углу, принялся сочинять письмо сэру Ричарду. Это заняло немало времени, так как он не очень-то привык выражать свои мысли на бумаге, но в конце концов, выпив изрядное количество бренди, он составил письмо, удовлетворившее его. Слегка осоловелым взглядом он обвел зал в поисках сургуча, но так как бармен не принес ему ничего подобного, то Беверли просто сложил листок в несколько раз, размашисто написал сверху имя сэра Ричарда и отдал письмо бармену с указанием передать ему, когда он вернется в гостиницу. После этого он покинул постоялый двор, пусть не совсем твердой походкой, зато преисполненный веселья по поводу собственной изобретательности.
Бармен, который разносил клиентам напитки, оставил сложенный листок на стойке бара и поспешил с пивом к веселой компании деревенских жителей. Именно на этом месте капитан Тримбл и нашел записку, когда вошел в бар из конюшни.
Капитан Тримбл, который провел целый день в Бристоле, пытаясь отыскать хоть какой-нибудь след Джимми Ярда, очень устал, был взвинчен, и его настроение оставляло желать лучшего. Он уселся на высокий табурет у стойки и принялся вытирать платком раскрасневшееся лицо. Когда он уже засовывал платок в карман, то обратил внимание на лежащую перед ним сложенную записку и надпись на ней. Он тотчас узнал почерк мистера Брэндона. Поначалу его вовсе не удивило, что мистер Брэндон пишет сэру Ричарду Уиндэму, – он предполагал, что они принадлежат к одному кругу. Но пока он лениво разглядывал лежащее перед ним письмо, им снова овладели мысли о бесполезных поисках, на которые по милости сэра Ричарда он потратил целый день. И не в первый раз за этот долгий и полный разочарований день он подумал: а не было ли у сэра Ричарда мотива, чтобы отправить его в Бристоль? Записка в глазах капитана Тримбла приобретала зловещий характер; подозрение сделало багровыми его и без того раскрасневшиеся щеки, и, поглядев еще с минуту на записку, он воровато оглянулся вокруг, убедился, что никто не смотрит на него, и прикрыл ее ладонью.
Бармен вернулся к стойке, но к тому времени, когда он вспомнил о записке, капитан Тримбл уже устроился в кресле с высокой спинкой у камина и заказал оттуда кружку эля. Затем он развернул письмо и прочел его.
«Дражайший Ричард, – писал мистер Брэндон. – Известие о том, что ты вышел из гостиницы, привело меня в отчаяние. Мне хотелось бы продолжить наш разговор. Когда я скажу тебе, что имел удовольствие встретиться с твоим племянником, Ричард, то, мне кажется, ты поймешь, каким мудрым было бы твое решение снова встретиться со мной. Ты, конечно, не захочешь, чтобы я много разговаривал, но жалких двенадцати тысяч не хватит, чтобы заткнуть мне рот; однако я с удовольствием кое-что сообщил бы тебе, хотя и за сумму не меньшую, чем смогу приобрести другим путем. Если ты захочешь обсудить со мной этот деликатный вопрос, буду в рощице сегодня в двенадцать часов вечера. Если не придешь, я пойму это так: ты снимаешь свои возражения против того, чтобы я распорядился Определенной Собственностью по своему усмотрению. Но мне кажется, было бы неразумно рассказывать кому-либо о наших делах, сейчас или позже».
Капитан Тримбл дважды перечел это послание, прежде чем снова свернуть его. Упоминание о Пене было ему непонятно, и он не придал этому никакого значения. Несомненно, существовал какой-то позорный секрет, связанный с молодым племянником сэра Ричарда, но капитан не мог сразу сообразить, какую выгоду можно было бы из всего этого извлечь. Гораздо больше привлек его внимание весьма прозрачный намек на колье Брэндона. В глазах капитана вспыхнул алчный огонь, когда он задумался над этим, а его массивная челюсть слегка выдвинулась вперед. Он заподозрил Беверли в нечистой игре с того момента, как тот навязал ему Джимми Ярда в качестве партнера. Сейчас все дело представлялось ему абсолютно ясным. Беверли и Ярд сговорились, чтобы лишить капитана его доли добычи, и, когда Беверли, кипя от ярости, упрекал его в том, что он якобы испортил все дело, – а кипел от ярости он довольно убедительно, – в этот момент колье лежало у него в кармане. Что ж, мистера Брэндона придется проучить; пусть знает, как опасно пытаться обмануть Хораса Тримбла, а также оставлять незапечатанные записки на стойках баров. Что касается сэра Ричарда, то понять его роль в происходящих довольно запутанных событиях, было весьма трудно. Наверняка ему что-то известно о бриллиантах, но, как подумал капитан, он слишком богат, чтобы хоть в малейшей степени заинтересоваться их стоимостью, выраженной в звонкой монете. Но сэр Ричард, без всякого сомнения, имел отношение к этой афере, и капитан всем сердцем хотел отыскать какой-нибудь способ отомстить сэру Ричарду за его вмешательство.