Они остановились.
– Метром ниже уже горная порода, – сообщила девушка и отстранилась.
Сражаясь с новой волной обжигающей боли, вызванной ее движением, юноша впился ногтями в ладонь.
Вдруг между ними появился и начал разрастаться голубой магический огонек.
– Нужно осмотреть твою рану. Если не сможешь двигаться самостоятельно – станешь для меня обузой.
Учитывая заключенное соглашение, навредить она не могла. И все же при мысли оказаться в ее власти юношу охватило беспокойство. Но выбора не было.
– Давай.
Девушка срезала часть его одежды и сбрызнула рану холодной ароматной жидкостью, которая будто дождем погасила бушующий пожар. Юноша облегченно выдохнул.
– Сейчас мне нужно очистить рану, – предупредила чародейка.
Несметное число песчинок застряло в его теле. Это будет безумно больно… Разум пронзил ужас, но юноша сжал зубы и промолчал.
Вернулась острая, неистовая боль. Он проглотил крик и приготовился к большему. Но девушка лишь снова окропила его той жидкостью, что ощущалась на спине словно слезы ангелов, и сказала:
– Готово. Времени мало, так что я вытащила все песчинки за раз.
Он бы выразил ей свою благодарность, но из-за сильной дрожи не мог вымолвить ни слова.
Чародейка слой за слоем накладывала на рану различные мази, потом протянула юноше пригоршню гранул:
– Серые придадут сил, красные снимут боль, иначе совсем не сможешь двигаться.
Он проглотил их все.
– Не шевелись минуту, лекарства должны подействовать. Потом двинемся дальше.
– Спасибо, – выдавил он.
– Ну надо же! Думала, никогда от тебя такого не услышу.
Раскладывая мешочки в сумке, она проверила и перепроверила все этикетки с дотошностью библиотекаря, что расставляет книги по полкам в соответствии с крайне строгими справочными нормами.
Теперь, когда уже было известно, что маг стихий – девушка, казалось ужасной глупостью вообще принять ее за мальчика. Да, у нее короткие волосы, мужская одежда и слегка хрипловатый голос, но без сомнения… Юноша мысленно покачал головой, дивясь своей недогадливости.
Чародейка поймала его за разглядыванием и нахмурилась – получилось весьма грозно.
– А что за холодная штука у тебя под одеждой?
Только теперь он почувствовал холод где-то рядом с сердцем – раньше и это, и все остальные ощущения заглушала боль в спине. Юноша осторожно сунул руку под пиджак. И пальцами наткнулся на что-то ледяное.
Медальон. Вытащить его оказалось сложновато, но наконец шнурок был сорван с шеи.
Половина овала. И явно где-то есть вторая часть. Но где? У кого? И не значит ли этот обжигающий холод, что она далеко, очень далеко отсюда, может, даже на другом континенте?
Он выпрямился и проверил свою порванную одежду – пиджак, жилет, рубашку. Судя по вшитым этикеткам, все вещи сделаны портным с Сэвил-Роу в Лондоне.
Юноша выудил перочинный ножик, что использовал раньше, и разглядел на рукояти гербовый щит с драконом, фениксом, грифоном и единорогом по сторонам. В жилете обнаружились часы из прохладного серебристо-серого металла, на которых было выгравировано то же самое. Во внутреннем кармане пиджака лежал кошель все с тем же гербом, а в нем – немного немагической наличности, британской, судя по монетам. Но что более важно, там оказалось и несколько карточек с уже знакомым щитом с одной стороны и словами «Его высочество принц Тит Сакс-Лимбургский» с другой.
«Я тот самый принц Тит? И что еще за Сакс-Лимбург?» В магическом мире не было королевств и княжеств с таким называнием. И насколько юноша знал, в немагическом тоже.
Чародейка протянула ему тунику из своей сумки. Он уничтожил порванную одежду, убрал медальон в кошелек и рассовал все находки по карманам брюк. Неприятное ощущение обожгло спину, стоило поднять руки, чтобы натянуть тунику, но юноша стерпел. Чародейка бросила ему бурдюк. Он выпил чуть ли не половину воды, вернул бурдюк и указал на порванный ремешок ее сумки:
– Могу починить.
– Давай, если это успокоит твою совесть.
Он соединил две половинки лямки:
– С чего ты взяла, что у меня есть совесть?
– И правда что! И когда я перестану быть такой простофилей? – Чародейка расширила свободное пространство вокруг них и поднялась. – Linea orientalis!
Под ногами слабо засветилась линия, бегущая на восток.
– Куда ты направляешься? – спросил юноша.
Звучало куда лучше, чем «Где мы?». Не хотелось демонстрировать, что он понятия об этом не имеет.