Вернувшись к себе в комнату, Тит направил палочку на ботинки и избавился от мусора и других следов пребывания снаружи. Когда снизу послышался слабый звон, он вышел на балкон. Фэрфакс и Купер по-прежнему играли в крокет; к ним добавился Кашкари в качестве наблюдателя.
– Значит, к трем тебе удалось выбраться из постели, – сказал последнему Тит.
– Из постели я выбрался к полудню, – возразил Кашкари. Вид у него был как у не спавшего трое суток. – И провел следующие два часа на полу в агонии.
– Ты, по крайней мере, встал, – заявил Купер с почти неприличным воодушевлением, если вспомнить, что и он пил не меньше. – Насколько мне известно, Сазерленд до сих пор стонет под одеялом.
Фэрфакс махнула молотком. Снова послышался дверной звонок. Она напряглась, но ничего не сказала.
Кашкари потер виски:
– Кто-то звонит?
Появился дворецкий:
– К вам посетитель, он назвался Уинтервейлом. Должен ли я сказать ему, что мистер Сазерленд дома?
– Да! – одновременно ответили Кашкари и Купер.
Кашкари немедленно направился к дому, слегка пошатываясь. За ним заспешил Купер. Фэрфакс, обменявшись с Титом взглядами, последовала за ними.
Тит последним появился в прихожей, где ребята тепло приветствовали Уинтервейла.
– Что случилось? – Кашкари смотрел обеспокоенно. – Ты что, тоже пил? Плохо выглядишь.
– Съел что-то не то по дороге. – Уинтервейл повернулся к дворецкому: – Если у вас найдется свободная постель, я бы предпочел прилечь.
– Комната для вас будет готова через минуту, сэр.
– Можешь пока прилечь у меня, – предложил Кашкари, обхватывая друга за талию.
Уинтервейл посмотрел на Тита, явно не желая идти с индийцем. Но тот уже тащил его вперед, предупреждая:
– Осторожно, ступенька!
– Тебе нужно как следует отдохнуть, – напомнил Тит Уинтервейлу.
Кровать Кашкари ничем не хуже остальных.
– Пойду скажу Сазерленду, что ты приехал, – сказал Купер, обгоняя всех на лестнице.
Фэрфакс не пошла за ними, а придвинулась поближе к Титу.
– Я попрошу, чтобы тебе принесли чаю, Уинтервейл, – произнесла она громко, чтобы все услышали. И добавила шепотом, уже только Титу: – Хочешь рассказать, что случилось?
Она беспокоилась о нем и волновалась из-за случившегося. Но, несмотря на напряжение, держалась великолепно.
А он чувствовал себя атлантийским корветом, затягиваемым в пучину.
– Сначала мне нужно кое-что проверить. Присмотришь за Уинтервейлом до моего возвращения?
– Конечно. Что тебе нужно проверить?
Предательством было сказать это. Но он сказал – ей он не лгал:
– Дневник мамы.
Дневник принцессы Ариадны лежал в центре верстака в лаборатории. Тит смотрел на него, не отводя взгляда. Неужели он так ошибся? Ее видение, то самое, где он стоит на балконе и лицезреет проявление огромной силы магии стихий – было ли оно об Уинтервейле, а совсем не о Фэрфакс?
«Мне очень нужно увидеть эти записи еще раз».
Все в нем стремилось к Фэрфакс. В этом ненадежном, неверном мире она доказала, что на нее можно положиться, придавала ему сил, когда его собственных не хватало.
Но что, если речь не о ней?
«Пожалуйста, пусть это будет Фэрфакс».
Дневник удовлетворил по крайней мере первую часть просьбы Тита.
«28 сентября 1014 державного года»
День его рождения.
«Мужчина стоит где-то. Где – непонятно, может, на вершине горы, на поле или перед открытым окном. Мне видны только его затылок и синее небо. И тем не менее я вижу – точнее, чувствую – его потрясение.
Он ошеломлен.
И ничего больше».
«13 ноября 1014 державного года»
Тит обрадовался. День перед рождением Фэрфакс. Хороший знак, не иначе.
«То же видение, немного дольше. Теперь я знаю, что дело происходит примерно в два с четвертью. Хотя время может быть обманчиво, совсем как дата на календаре в магазине Евгенидеса Константиноса.
В свое время я прочла все книги о провидцах, какие только смогла найти, и почти в каждой упоминались бестолковые видения – те, что не имеют никакого значения. Как, например, у мага, который всегда видел, чем будет обедать через неделю.
У меня есть подозрение, что это – одно из таких видений. Хотя, конечно, даже они что-то предсказывают. Маг, который видел свои обеды, перестал их видеть – и через неделю скончался.