Он приподнял ее голову и повторил:
– Ты была великолепна!
Она пыхтела, словно после гонки. Провела пальцем по его нижней губе. Другой ладонью сжала его предплечье. Сердце Тита, и до того частившее, заколотилось совсем бешено. И запустив руки ей в волосы, он притянул Фэрфакс поближе и поцеловал снова.
– Бронированные колесницы прибудут сюда через три, две, одну... – пробормотала она, с трудом переводя дыхание.
Бронированные колесницы по расписанию не прибыли.
– Надо же, какая досада, – сказала Фэрфакс. – Стоило подумать, что мои поцелуи в силе сообщать Атлантиде о моем присутствии в любом месте мира.
– Я уже готов сочинять в твою честь очень плохие стихи. Годится как свидетельство силы твоих поцелуев?
– Насколько плохие?
– Красоте придется рифмоваться с судьбой.
Она рассмеялась и поднялась на ноги:
– Должна признать, это достаточно чудовищно. Вставь их в рамочку, прежде чем подарить.
Тит принял протянутую руку и тоже встал:
– В рамочку? Да я прикажу их выбить на пятидесятитонной глыбе, которую даже тебе тяжело будет сдвинуть.
– М-м-м, я могла бы построить на ней дом и назвать его «Вирши-хаус».
Плечом к плечу, держась за руки, они оглядели небо.
– А вот и они, – заметил Тит. – Представляешь, они тащат с собой нашу песчаную виверну, чтобы вынюхивать нас, если спрячемся под землей или в дюнах.
Что в любом случае плохая идея. Если Фэрфакс опять заснет, они застрянут в камне. Или окажутся погребены под горой песка.
– Как думаешь, Лиходей с ними?
– Очень надеюсь, что...
Уловив что-то боковым зрением, Тит развернулся на запад; Фэрфакс сделала то же самое почти в унисон. Кто-то несся к ним на ковре-самолете.
Оба вынули палочки, но ковер внезапно и резко остановился.
– Вы что, не видите, что приближается? – заорали сверху. – Чего стоите? Полетели!
Тит и Фэрфакс переглянулись. В темноте не видно было, кто там; судя по голосу, молодой человек.
– Нам не на чем, а перескакивать ей нельзя, – сказал Тит.
– А что случилось с ковром, который я вам дал? – изумленным тоном спросил прилетевший. Затем спрыгнул вниз и подошел к ним: – Фэрфакс, можешь обеспечить искорку-другую?
Фэрфакс так поразило это обращение по имени, что она чуть не забыла выполнить просьбу. Но потом опомнилась и вызвала крохотный огонек, который осветил стройного красивого юношу в бедуинских одеждах, по виду их ровесника.
Он резко и сильно дернул за внешний слой сумки, висевшей на Фэрафкс, заставив ее ахнуть. Обнаружилось, что это не часть собственно сумки, а внешняя оболочка с карманами. Оболочка из куска тонкой ткани, плотно сложенной таким образом, чтобы оборачиваться вокруг без зазоров.
Когда ее как следует встряхнули, она полностью развернулась, а когда прошептали пароль – поднялась над землей. И оказалась готовым к полету ковром-самолетом.
Пораженные, Тит и Фэрфакс переглянулись еще раз.
– Быстрее! – Их подтолкнули к ковру. – Да что это с вами? Полетели!
Глава 28
Англия
– Я не понимаю, – растерялась Иоланта. – Она-то что здесь делает?
Неужели хранительницей памяти была леди Калиста?
– Быстрее, – сказал принц. – Мне нужна ваша помощь с куполом заключения.
Предназначенным для защиты не мага в нем от внешних сил, а наоборот, находящихся снаружи от того, кто внутри.
Едва они успели закончить купол, как заклинание остановки времени истощилось. Леди Калиста заморгала, обнаружив, что окружена.
– Кажется, моя тайна раскрыта, – беззаботным тоном произнесла она, но при этом сжала руку на инкрустированной палочке, похожей на ту, что принадлежала Иоланте.
Значит, это леди Калиста рожала в ночь метеоритного дождя. Леди Калиста была любовницей барона Уинтервейла. Леди Калиста – последняя, кто входил в библиотеку Цитадели перед учителем Хейвудом – разложила вершины скачкозаменителя, который его перенес.
– Невозможно, – услышала свой голос Иоланта. – Только не вы, вы все это время нам лишь вредили.
– Если ты о том, что в день, когда ты вызвала молнию, я прицепила на рукав принца следящую метку, то таков был приказ Атлантиды. Я понятия не имела, что это может привести их к тебе, пока сама не прибыла на место и не увидела агентов, пытающихся снять заклинания против вторжения, которыми его высочество окружил номер.