Азкаэллон замер, пораженный ужасом.
— Робаут, — прохрипел Сангвиний. Говорить оказалось непросто. Нестабильный портал вытягивал силы примарха. Он хватался за секунды, удерживая их на тонкой серебристой нити надежды, все еще жившей в его душе. — Оставьте меня. Уходите с Давина. Я удержу демона столько, сколько смогу.
Он перевел взгляд на Льва.
— Время пришло. Уничтожь планету.
Портал связал Давин с «Веритас феррум». Раньше этот мир действительно был мертв, но теперь он пульсировал от накопленной силы.
Сангвиний скривился от боли. Он не осмеливался думать о том, как продержится до окончания эвакуации. Он даже помыслить не мог о часах. Только о секундах. Одна. Еще одна. И еще одна. Он продержится следующую секунду. А потом постарается выдержать еще одну.
Мадаил бессильно бился, нанизанный на Копье Телесто.
— Это не твоя судьба! — яростно ревел он. — Пади или правь! Ты не падешь здесь!
Сангвиний игнорировал демона. Он должен. Надежда на значимую смерть была слишком ценна.
— Идите, — взмолился он, обращаясь к Жиллиману, после чего перевел взгляд на Азкаэллона.
«В свои последние мгновения я спасу своих сыновей», — подумал он.
— Прочь! — взревел Ангел.
Азкаэллон отступил на шаг. На его лице читались муки, почти такие же страшные, как те, что испытывал Сангвиний. Он не мог ослушаться приказа примарха, но тот заставлял его совершить немыслимое.
Черная Ярость заползла в череп Сангвиния и затаилась, свернувшись кольцами, готовая рассеять свой яд через тысячелетия. Он не мог спасти легион. Его смерть все равно станет для них потрясением и обречет на безумие. Независимо от того, встретит он свою смерть от рук Хоруса или на Давине, результат не изменится. Погибель крылась в его крови.
Кёрз был прав. Ни его судьбу, ни судьбу Кровавых Ангелов нельзя изменить.
Но, возможно, Конрад все-таки ошибся. Если Сангвиний не мог уберечь сыновей, он все еще мог спасти Империум. Его смерть могла иметь значение. Жертва легиона могла быть важной. Здесь и сейчас его действия были значимы.
И вместе с тем выбора не существовало. Тут Кёрз оказался прав, хотя и не в том смысле, в каком думал сам. Мадаил и Давин должны быть уничтожены, У Сангвиния не было других вариантов действий. В этом был его долг, и он не собирался отступать.
Обо всем этом Сангвиний успел подумать, пока Азкаэллон отступал на шаг.
Остальная Сангвинарная Гвардия вместе с Ультрамаринами и Темными Ангелами образовала стену, преградив врагу путь к порталу. Новые демоны больше не появлялись из разлома. Вместо этого все твари, что еще остались в храмовом зале, ринулись обратно, пытаясь добраться до павшего жреца. Толчки продолжали сотрясать храм. Две бури ревели в главном зале. Портал бесновался, готовый погаснуть в любое мгновение. Снаружи доносились звуки рвущихся снарядов, отблески колдовского пламени и запах горящего прометия. Легионеры и демоны сцепились насмерть.
— Уходите, — взмолился Сангвиний.
Кто-то еще опустился на колени подле примарха. Герольд. Сангвиний не видел, как он подошел. Он вошел в Дельфос вместе с Сангвинарной Гвардией? Ангел не помнил. Но сейчас он был рядом, так же, как и на «Красной слезе». Как на Макрагге в час нужды. Подняв меч, он протянул руку Ангелу. Герольд не говорил ни слова, но его жест был достаточно красноречив.
«Я займу твое место. Позволь мне принять это бремя».
Сангвиний всмотрелся в личину, скрывшую лицо его неизвестного сына. Путь стал ясен. Его судьба свершится не здесь. Он не сможет защитить сыновей от гибели и потому обязан сражаться до тех пор, пока не настанет предначертанный ему конец. А им предначертано продолжать бой и нести двойную ношу в виде Жажды и Ярости, до тех самых пор, пока на них не снизойдет спасение или забвение.
Он больше не колебался и не сомневался. Такова была судьба. Где-то в бездне боли мелькнула тусклая искорка надежды и горькой радости. Хотя существовала неопределенность и вероятность иного развития событий, ему с самого начала было уготовано оказаться здесь, в поворотной точке. И один-единственный Кровавый Ангел, который мог его заменить, должен был предложить себя в качестве жертвы. Слишком много совпадений и нитей вело к этому мгновению, чтобы оно завершилось иначе.
Однажды на Сигнус Прайм один из сыновей уже занял место отца. Мерос принес себя в жертву. Он стал Красным Ангелом, воплощением Жажды и всего худшего, что было в Кровавых Ангелах.
На «Красной слезе» герольд исцелил безумие примарха. Он показал Сангвинию лучшее, что в нем было.