Швырнув пузырек, охотник метнулся прочь. С треском разорвался наполненный магической эссенцией сосуд. Ночную мглу озарила ярко-оранжевая вспышка. Дико возопил кто-то из сгоравших живьем эльфов.
На этот раз орк не смог бежать долго. Острым зудом заявили о себе недавно обретенные раны, и, болдырь, убедившись, что не слышит погони, остановился. Он полез в ячеи пояса за бальзамом гхирры, а, когда, достав плоский сосуд, вновь поднял голову, едва не ахнул от удивления. Охотник пребывал под сенью исполинских деревьев, чьи густые кроны почти полностью скрадывали небо. С толстых ветвей свисали многочисленные стебли плющей и лиан. От обилия резких запахов — цветов, прелых листьев и испражнений животных — нос орка тотчас забился слизью, а из глаз брызнули слезы. Его едва не оглушили полившиеся со всех сторон звуки: шипение, чириканье, урчание, шелест, треск, шорох. В чаще бурлила жизнь и, как по собственному опыту ведал Дрогг, отнюдь недружелюбная.
Он очутился в дебрях Рон-Ашдира. Охотник почти сразу узнал это место, мгновенно подобравшись, ровно таящийся в засаде барс. Зарубки на стволе справа, раскидистая коряга чуть левее и чахлый кустарник прямо перед глазами. Шесть лет назад именно здесь его ужалил хишаму, тогда впавшего в беспамятство орка спас гном по имени Дифтур. Карлик на закорках вынес бессознательного Дрогга из зарослей и отдал на попечение гоблинским шаманам. Отпаиваемый декоктами и эликсирами охотник две недели провел в забытьи, прежде чем пришел в себя.
Ныне бок о бок с орком не стояло всегда готового прийти на выручку товарища. В животе неприятно заворочался липкий комок. Зеленокожий полукровка медленно обвел взглядом зеленый купол сомкнувшихся над головой ветвей. Сквозь редкие прорехи в листве он узрел темное, без звезд небо. День либо еще не начался, либо уже подходил к концу.
Страх волной цепенящей дрожи прокатился от затылка до пяток, несмотря на то, что внутренне орк готовился услышать короткий перестук жестких крыльев. Только прервавшись, гудение тотчас раздалось снова. Охотнику противостояло по меньшей мере два жука. Дрогг осторожным движением извлек дротик из притороченного за спиной джида. Скрываемые занавесом листвы опять прошелестели порхавшие с ветку на ветку хишаму. Среди изумрудного полотнища охотнику померещилась овальная тень длиной около двух локтей. Орк метнул копье, и тотчас сзади к нему покатилось угрожающее верещание. Он успел обернуться в последний миг. Тесак ударил намеревавшегося вцепиться полукровке в затылок жука. Клинок не пробил жесткий панцирь, а лишь отбросил тварь на несколько шагов. Упав на землю, хишаму, проворно мельтеша короткими ножками, затерялся среди могучих стволов. Дрогг даже помыслить не успел о возможном преследовании улепетывающей бестии, поскольку на него сразу же прянуло еще одно насекомое. Охотник также отмахнулся мечом, размозжив переливающийся лиловым и смарагдовым сетчатый глаз. Грянувшись на полог жухлой листвы, тварь пронзительно запищала, конвульсивно высовывая и убирая заключенный между жвал хоботок. Ловко перевернувшись на живот, хишаму затрусил к деревьям. Но Дрогг не дал ему улизнуть, двумя ногами прыгнув на иссеченную красными, складывавшимися в сложный узор полосами спину. Не выдержав веса орка, антрацитовый панцирь с хряском лопнул, из образовавшихся трещин выступила белесая студенистая жижа. Жук в агонии затряс головой и судорожно засучил коленчатыми лапами. Снова за спиной послышалось верещание. На этот раз болдырь сильно рисковал, встретив тварь ударом кулака. Ведь одного касания сочащихся ядом иззубренных мандибул хватило бы для того, чтобы лишить орка сознания. Однако охотнику повезло, его рука врезалась в головогрудь бестии. Жук грянулся наземь и сразу же припустил к зарослям. Дрогг не позволил хишаму скрыться, тесаком пригвоздив членистое тело к земле. Шестиногий гад оглушительно завизжал. Бестия горячено забилась, тщась сорваться с удерживавшего ее клинка, пусть и лишившись при этом половины брюшка. Зеленокожий проворно вырвал из-за пояса скляницу с ярко-зеленой жидкостью. Большим пальцем сколупнув пробку, орк выплеснул содержимое флакона на извивающегося жука. Хишаму завыл пуще прежнего, кислота с шипением запузырилась, просачиваясь в сочленения панциря и растворяя нежную плоть. Спустя короткое время от смертельно опасного хищника осталась лишь пустая хитиновая оболочка. Охотник вырвал тесак и осмотрелся по сторонам.
Он нервно сглотнул, опять услышав гудение черных с ярким рисунком крыл. Завидев мелькнувший между громадных листьев абрис, Дрогг швырнул метательный нож. Его бросок пропал втуне, похожее на каплю лезвие исчезло в глубинах необъятных крон, не задев проворной твари.
В конце концов, решившись, орк помчался прочь. Вслед ему послышалось злобное щелканье жвал. На бегу охотник взял в левую руку дротик. Верещание и жужжание неотступно следовали за ним. Почуяв, что бестия метнулась, желая водрузиться ему на спину, охотник, не сбавляя шага, подогнулся и жук, будто выпущенный из онагра снаряд пронесся над ним, сгинув в дебрях колючего кустарника. Погоня на этом не прекратилась. Спустя секунд тридцать еще один хишаму прыгнул на него спереди, рассчитывая впиться жалом в лицо. Охотник выставил навстречу бестии копье, и та с разгона налетела на заостренное древко. Не тратя время на то, чтобы добить мерзкое создание, Дрогг отбросил подальше дротик с бьющейся на нем тварью.
Его ослепил нестерпимо яркий свет. Орк не надеялся на то, что у него вдруг получилось вырваться из гробницы. Скорее всего он бился в горячечном бреду, лежа в углу одной из зал усыпальницы и ожидая пока шлендающийся поблизости скелет заколет его обломком копья.
Заткавшая взор алая пелена медленно рассеивалась. Пропали резкие запахи джунглей. Шум леса сменил гомон толпы, среди коего острый слух болдыря разобрал цокот речи эризу.
— Тебе выпала большая честь, храбрый охотник, — орк знал этот напоминающий трещание голос. Га-Лак — воин из селения Дарув, вместе с ним Дрогг когда-то ходил на гахана.
В глазах плыли черные пятна, но зеленокожий полукровка уже достаточно отчетливо видел перед собой щуплый силуэт, едва ли на поллоктя выше среднего гнома. Как и все эризу, Га-Лак имел темно-бурую лишенную волос кожу. На яйцевидной голове давешнего соратника орка отсутствовали уши и нос, кои заменяли небольшие отверстия. Круглый безгубый рот обитателя пустыни не обладал подвижностью, говорили и потребляли пищу эризу с помощью заменявшей язык костяной трубки. Звуки жители песков производили путем постукивания оным членом по челюстям и внутренней поверхности щек. Не имевшие зрачков и радужек глаза представителей оного племени, чаще всего янтарные, открывались и закрывались вертикально.
Товарищ Дрогга носил мантию из алого р’голла с золотой оторочкой воротника и рукавов. Сие одеяние говорило о том, что Га-Лак занимает видное положение одного из советников вождя, хотя орк в свое время знавал его как рядового бойца. За спиной полукровки стояли двое воинов-эризу в сплетенных из лоснящейся бечевы доспехах. В руках у солдат находились булавы с черепами рогатых ящериц заместо оголовий.
Понимая, что все происходящее, всего лишь очередная наведенная могильником иллюзия, Дрогг вознамерился выхватить тесак и зарубить обступивших его уродцев, однако вдруг обнаружил свои руки накрепко привязанными к телу. Орк напряг мышцы, но разорвать сплетенные пауками-т’уфирхами нити у него не вышло.
— Сегодня ты примешь участие в обряде Нур-Шакри, велеславный охотник, — проклекотал Га-Лак. Если бы эризу могли улыбаться, его рот наверняка бы скривился в наигадливейшей ухмылке.
Приятель Дрогга развернулся и пошел вперед. Один из стражников ткнул орка пяткой рукояти, требуя следовать за наибольшим.