Мы с Кузьмой легли на сенники, банщик взмахнул березовыми вениками, и начался праздник плоти...
Возвращаясь после бани, я впервые не пожалел, что променял новые времена на угрюмое, кровавое средневековье.
– Батюшка! Тебя боярыня кличет, – произнес у меня над ухом нежный женский голос, и легкая рука коснулась плеча.
Я открыл глаза и увидел рядом с собой горбатую ключницу. Она, склонив голову, внимательно смотрела прямо мне в лицо.
– Доброе утро, – сказал я, – приподнимая голову с мягчайшей пуховой подушки.
Ключница улыбнулась, приветливо кивнула и засеменила прочь из нашей светелки.
Я встал и сладостно потянулся. Кузьма уже не спал.
– Как ты? – поинтересовался я.
– Твоими молитвами, – ответил он, – заживает, как на собаке.
– Это хорошо. Я же говорил, что ты скоро выздоровеешь.
Моя постиранная и отремонтированная одежда лежала аккуратно сложенной на лавке. Я быстро оделся и пошел искать воду умыться. С этим вышла промашка, утренние умывания еще не вошли в моду, и мне составило немало труда объяснить слугам свою утреннюю прихоть. В конце концов, ни от кого не добившись толку, я умылся непосредственно в бане, где было еще тепло, и хранился запас воды.
– Как спал-то, батюшка Алексей Григорьевич? – спросила меня Наталья Георгиевна, когда я вошел в ее покои.
– Спасибо, хорошо.
– Прости, что велела разбудить, но у меня до тебя нужда.
– Слушаю.
– Я хочу послать дворовых за телом Ивана Михайловича и за детьми, да не знаю пути.
Мне идея не понравилась в принципе.
– У тебя что, есть дружина?
– Почто, я, чай, не царица, – ответила Наталья. – Снаряжу холопов с подводами. Они и поедут.
– Если их не перебьют по пути казаки или твои недруги.
Наталья Георгиевна задумалась, потом признала:
– Пожалуй, твоя правда, только мне-то что же делать?
– Подумаю, посмотрю, что за мужики у тебя, может быть, удастся научить их обращаться с оружием. Сделаем дружину, я с ними и съезжу...
– А и то дело, попробуй, научи, а то без мужа мы совсем остались без защиты.
– Сейчас давай позавтракаем, а потом вели собрать молодых мужиков и парней покрепче.
Так и сделали. Часа через два у боярского крыльца собралось человек тридцать особей мужеского пола из холопов и крестьян вотчинного села. Я вышел посмотреть на будущую дружину. Народ сюда и правду согнали крепкий и молодой. Я спустился в толпу и поклонился рекрутам. Мне чинно, без подобострастья ответили.
– Вы уже слышали, что лютые враги убили вашего боярина Ивана Михайловича? – спросил я у рекрутов.
Мне вразнобой закивали.
– Слышали, – ответил один за всех рослый парень с умными глазами. – Вечная память боярину, добрым был господином.
– Так вот, боярыня повелевает, чтобы мы отправились за ее детками и телом боярина.
Мужики молча слушали, никак не выражая своего отношения к приказанию Морозовой.
– Дело это непростое, – продолжил я, – кругом много врагов: татары, казаки и всякий сброд, нужны самые сильные и смелые.
– Дело нехитрое, – опять за всех ответил давещ. ний сметливый парень. – Исполним в лучшем виде.
– Исполнить-то исполним, только для этого нужно уметь воевать, не ровен час, самих перебьют или в полон угонят, – сказал я и замолчал, ожидая их реакции.
Мужики начали переговариваться, а некоторые и ухмыляться.
– Волков бояться – в лес не ходить, – весело заявил кудрявый красавец в холщовой ферязи с разноцветными завязками на груди и высокой войлочной шапке. – Уж как-нибудь справимся.
– А со мной справишься? – поинтересовался я для затравки.
Кудрявый был ниже меня, но шире в плечах и донельзя самоуверен.
– Это уж как водится, – нахально глядя в глаза, ответил он. —Дело не хитрое!
– Может быть, попробуем? – предложил я.
– На кулаках или как? – тотчас загорелся он, довольно поглядывая на товарищей.
– Зачем же на кулаках. Ты что, и с татарами на кулаках будешь биться? Давай на саблях или на пищалях.
– Это как так на саблях? До смертоубийства?
– Ну, не хочешь на саблях, давай на дубинках.
– Можно и на дубинках, – с насмешкой глядя на меня, согласился он. – Только как поколочу, потом зла на меня не держи!
– А ты на меня!
Вся компания с интересом следила за нашим спором, ожидая нежданного, интересного зрелища.
По моей просьбе один из дворовых холопов принес на этот случай приготовленные толстые палки. Парень, не выбирая, взял одну из них и снял свою ферязь с узкими рукавами. Виду него был очень довольный.
– Ну, держись, приезжий человек, – весело сказал он и попытался шутя ударить меня по голове.
Я нарочито небрежно парировал его удар и, продолжая траекторию своей дубинки, крепко сбоку стукнул по голове. Шапка смягчила удар, и парень отскочил, потирая голову. Все получилось так быстро и неожиданно для публики, что в первое мгновение никто даже не отреагировал.
– Да ты что, драться задумал! – обижено закричал противник и кинулся на меня, пытаясь ударить всерьез.
Я уклонился и специально небрежным ударом выбил у него палку из рук. Публика на этот раз, оценив спектакль, захохотала и заулюлюкала. Парень рассвирепел и кинулся на меня с кулаками. Я увернулся, отклонился в строну и подставил ему ножку. Споткнувшись, он полетел на землю.
– А теперь представь, если бы у меня в руке была не палка, а меч, – строго и серьезно сказал я. – Где бы теперь была твоя голова?
Кудрявый, остывая от азарта и обиды, встал на ноги.
– Ты нечестно бился, – потирая шишку на голове, обиженно сказал он.
– На войне дерутся не для чести, а чтобы победить!
Рекруты задумчиво обдумывали «мудрую мысль». Я решил, что больше желающих потягаться со мной силами не найдется, но ошибся.
– А со мной сможешь? – раздвигая шеренгу товарищей, спросил молодой мужик титанического, я бы сказал, телосложения.