Разговор получался глупый и обидчивый. Главное, что Аля стала совсем другой, не той, которую я любил. Словно это была совершенно чужая женщина, просто похожая на мою жену.
– Что случилось, то случилось, – тем же безразличным тоном произнесла она. – Считай, что тебе повезло...
– Надеюсь, – сказал я, просто чтобы не молчать. – Ты выйдешь отсюда?
– Да, пойду посмотрю на покойного.
Я пожал плечами и, пройдя сквозь спешно расступившихся «одалисок», спустился вниз. Там было шумно. Староста руководил подготовкой к погребению и понукал бестолковых дворовых людей.
– Игорь помер! – закричал он, увидев меня, – Его тоже хоронить?
– Что еще за Игорь? – не понял я.
– Ну, тот, которого вы раненым привезли.
Я понял, о ком идет речь, и машинально пошутил:
– Нет, оставь его себе на память.
– Зачем он мне сдался? – искренне удивился староста.
Я не ответил, махнул рукой и вышел наружу. Першинские крестьяне уже собирались в обратный путь. Я забрал свои вещи из подводы и расплатился с ними мелкими серебряными монетами. Вид серебра произвел на свидетелей, толкущихся во дворе, впечатление, и обращаться ко мне стали исключительно «боярин».
Что делать дальше, я не знал. Оставаться в доме убитого мной человека было не очень комфортно, как и уехать, не оказав помощь жертвам моего беспутного современника.
– Боярин, – спросил меня староста, выйдя во двор, – а правду бабы говорят, что та, что запертая, твоя жена?
– Правду, – подтвердил я.
– Вот не подумал бы.
– Почему не подумал?
– Вроде как она тебе и не подходит.
– Почему?
– Не знаю, – смешался он, – вроде как не подходит, и весь мой сказ.
Я только пожал плечами, не стал вдаваться в подробности и попросил указать мне свободную комнату.
– В тереме хочешь жить или в службах? – уточнил староста.
– Где спокойнее?
– А хоть бы и в гостевой избе, – подумав, посоветовал он. – Там тихо, никто мешать не будет.
– Ладно, пусть будет в гостевой.
Староста сам проводил меня вглубь усадьбы. Дом для гостей был на отшибе у дальнего глухого забора. Как и все в этом странном имении, построили его, сообразуясь с вычурным вкусом хозяина. На мое счастье, он был нов, чист и пуст. Гостей сюда еще не селили, но комнаты уже были обставлены всем необходимым. Я осмотрел помещение и решил здесь остаться. Староста ушел, а я, наконец, избавился от тяжелых доспехов. Потом нашел в сенях кадку с водой, ковш и умылся. Осталось раздобыть пищу и отдохнуть, а уже потом на свежую голову разбираться со всеми странностями последних событий.
Однако проявлять заботу и гостеприимство никто не спешил. От нечего делать я постирал рубаху, в которой носил завернутыми найденные сокровища, и начал их перебирать. Честно говоря, свалившееся на голову богатство меня почти не волновало. Жить в этом веке, тем более заводить дом я не собирался, а тащить их с собой в XXI век было проблематично. Однако и бросать просто так было жалко. Я начал всерьез обдумывать способ переправки их в наше время. Нужно было найти какое-нибудь приметное место и закопать там сокровища, а через 400 лет место отыскать и выкопать клад. Потом я подумал, что за такой срок почвенный слой может подняться на несколько метров, и придется рыть целую шахту, чтобы добраться до клада.
Пока же, чтобы постоянно не таскать с собой такую тяжесть, я наклонил в сенях кадку с водой, подсунул под край чурбачок и разложил украшения на полу под днищем. Края у кадки были высокие, и все легко там уместилось. Туда же я спрятал свой похудевший мешок с серебром.
Пока я все это проделывал, никто из местных слуг в гостевом доме так и не появился. Просидев в одиночестве еще около часа, я нарядился во влажную рубаху и простоволосым (шапки у меня не было, зато было два шлема), отправился в большой дом. Там дела шли вполне успешно. Тела умерших обмыли, обрядили и положили на столы в зале для прощания. Дворовые и местные крестьяне стояли кучками во дворе и о чем-то судачили. Мое появление вызвало повышенный интерес. Тут же подбежал староста спросить приказаний. Я поинтересовался обедом и попросил принести еду в гостевой дом.
Он тут же позвал стряпуху, распорядился меня накормить, а я поинтересовался, когда будут похороны.
– Домовины сколотят только к завтрашнему дню, – сказал мне староста. – Ранее никак невозможно.
– Ладно, – согласился я с неизбежным, – если жена обо мне спросит, скажешь ей, где я.
Пока она почему-то не спешила со мной встретиться. Честно говоря, я тоже не рвался вновь заключить ее в объятия. Это было удивительно. Я приложил столько усилий, чтобы встретиться с ней, а теперь, когда мы рядом, придумываю отговорки, чтобы с ней не встретиться. Пройдясь по двору, я уже было направился к себе в гостевую избу, когда меня остановила кареглазая девушка, та, которую Меченому продал отец.
– Боярин, а ты про приданое правду сказывал или так шутил?
– Какое еще приданое? – не понял я.
– Ты давеча говорил, что коли мы, девки, найдем себе женихов, то ты дашь за нами приданое.
Я вспомнил, что действительно шутил на тему приданого, но меня, кажется, поняли буквально. Идея выдать «одалисок» замуж мне понравилась.
– Дам, – кратко ответил я. – Ищите.
– А я уже нашла, – опять задержала меня кареглазая.
– Когда же ты успела?
Девушка кокетливо повела плечами и сделала жест, долженствующий означать, что для нее женихи не проблема.
– А сколько за нами дашь? – вместо ответа спросила она.
– А сколько нужно?
– А сколько не жалко!
Вопрос поставил меня в тупик и отвлек от мыслей об Але.
– Пять ефимок хватит?
– Премного вам, боярин, благодарны, – низко поклонившись, ответила девушка. Она даже покраснела от удовольствия и победоносно посмотрела на подруг, слушающих наш разговор.
– А мне, боярин? – вышла из толпы очередная жертва сексуального насилия.