— Вот здесь Лешко видели последний раз?
— Да, крестьянин видел, — подтвердил Свен. — Он сказал, что человек стоял на краю поля. Когда крестьянин взглянул снова, человека уже не было.
— Не провалился же он, наверняка в лес пошёл.
— Вам видней, Вы детектив, — пожал плечами староста и упёр взгляд в напарницу.
— В лесу искали?
— Прочесали несколько раз, — вяло сообщил Свен, не отворачиваясь от Вэи.
— Это так, Ян, наши люди всё посмотрели. Я лично возглавлял их.
Я с удивлением понял, что Беримир старается вернуть утраченное доверие.
Не сговариваясь, мы вошли в лес. Кристальная до головокружения свежесть с примесью ягодной карамели накрыла нас с головой. Вэя вдохнула полной грудью и засмеялась от радости. Клод тут же уткнул нос в ближайший куст и застрочил в кун наблюдения. Мы осторожно ступили на узкие, как змеи, дорожки.
Лес не был похож ни на один другой — то там, то здесь я замечал пятна иной фауны, представители которой отчаянно конкурировали между собой.
— Странный лес какой-то… Нелогичный…
— Он выращен специально, как знак нашего единения, — объяснил Беримир. — Все, кто захватил с планеты то растение, которое было ему дорого, посадили их здесь.
Я пригляделся к окружающим растениям. Большую часть я узнал, как старых, но недобрых знакомых. Многих опознать не удалось. Хищные цветы с Милона грустно свешивали бутоны к мохнатым каменным глыбам эжтельского картофеля, прозрачная трава с Трабба, никла к трубчатым иглам неведомого мне растения, лиана с Земли обвивала янтарный ствол дерева с Лиата.
Пока я разглядывал истерическое количество растений, я понял — все эти несчастные переселенцы скучают не по Земле предков, а по планетам, которые покинули. Они льют невидимые слёзы по месту, которое они считали родиной, но та не оправдала их надежд. Поиски Новой Земли не что иное, как месть за несложившуюся жизнь.
— Что-то на меня это растительное безумие навевает тоску… Пойдёмте отсюда.
— Вы первый, у кого такая странная реакция на этот гимн человеческому единству.
Я не стал спорить с Беримиром не потому, что разделял его мнение — трудно сказать, что может ждать пришельца в столпище чуждых растений — не на всех планетах растения поедаемый элемент, иногда бывает и наоборот. Ладно мы, но с нами была Вея…
— Я есть хочу, — как всегда не вовремя заныл Клод.
— Можете съесть вон те семена, — великодушно разрешил Беримир и указал на кровавые капли, беспрерывно стекающие с пюсовой коры спиральной розы.
— Клод, не смей!
— Ян, они вполне съедобны, — заступился за Беримира староста. — Вашему напарнику ничего не грозит.
— Нет, ничего здесь есть не нужно! — уж мне-то было известно, на что способны законы мутации…
Клод обиделся, но послушался, глотая слюну.
Мы шатались среди раскрашенной во все невообразимые оттенки фауны, словно пребывая в безумном сне, заснувшем на солнцепёке человека. Я бы давно ушёл отсюда, но Вэя погрузилась в абсолютно восхищённое состояние, и мне жаль было возвращать её из пёстрой нереальности. Хотя вскоре пришлось — Клод зазевался и угодил в золотой митонский одуванчик. Я и рта не успел раскрыть, как напарник с ног до головы покрылся ровным слоем мерцающей пыльцы. Все, кроме меня, заохали вокруг «золотого мальчика». Парень пытался смахнуть пыльцу, чем ещё сильнее втёр её в кожу.
— Поздравляю, Клод! Теперь ты таким сверкающим будешь до конца дня, только с заходом солнца— извините, Ярила- пигмент растворяется.
— А на утро? — глотая слёзы, проблеял напарник.
Хотелось помучить его, чтоб не лез к незнакомцам, но я же умнее, старше…
— Не волнуйся! Завтра будешь как новый!
Чтоб утешить приятеля, Вэя протянула ему какую-то прихваченную с завтрака конфету, и мой желудок сердито заурчал.
— Свен, здесь можно пообедать где-нибудь?
— Тот крестьянин, который видел Лешко последним… Я думаю, он нам не откажет.
Я не любитель трапезничать за счёт чужого гостеприимства, но кушать страшно захотелось.
— Хорошо, только я заплачу за обед.
— Ни в коем случае! Вы обидите хозяина.
Я снова ничего не возразил писателю, но обменялся многозначительными взглядами со Свеном. Хотелось объяснить ему, что друзьям и чужакам хозяева рады всегда по-разному, да ещё на такой небогатой планете, но… Такие, как Беримир, никогда не меняют своего мнения и в конце долгой до апатии жизни словно глыбы откалываются от Человечества, тихо оседая в вечность.