— Она просто ездит в перчатках, — проворчал комиссар, нетерпеливо ожидая продолжения.
— Вы полагаете, что и третье лицо тоже ездит в перчатках?
— Какое третье лицо?
Комиссар медленно обернулся и взглянул на Рёпке.
Тот рылся в своих бумагах.
— Во-первых, сумочка, во-вторых, дорожный будильник, в-третьих, губная помада, в-четвертых, пудреница, в-пятых, ключи от автомобиля…
— Что с ними? Да говорите же наконец, Рёпке!
— На всех этих предметах и еще на некоторых других имеются также отпечатки пальцев некоего третьего лица, которое не идентично ни с кем из перечисленных. В машине тоже. Даже на рычаге, которым регулируется положение сиденья. Их нет только на рулевом колесе.
Из темноты послышалось только «угу» и «так-так».
— Это могут быть отпечатки пальцев ее мужа. Проще всего предположить…
— Нет, Кеттерле, это не отпечатки пальцев ее мужа. Мне удалось добыть его отпечатки в бюро прописки. Хотя с тех пор прошло уже шестнадцать лет. Но они ведь не меняются.
На экране появилась сильно увеличенная фотография пересечения линий на указательном пальце человека.
— Это указательный палец Риха Робертса.
Рядом появилась другая увеличенная фотография.
— А это указательный палец третьего лица.
Даже дилетанту бросились бы в глаза различия. Кеттерле попросил Хорншу записать наиболее важные моменты.
— И прежде всего составьте список предметов, на которых найдены отпечатки пальцев, Хорншу.
— И никаких отпечатков на руле. Да вы и сами в это не верите, — сказал Хорншу.
— Н-да, — произнес Кеттерле и обернулся, поскольку входная дверь открылась и в нее проскользнула подвижная фигура начальника полицай-президиума Зибека.
— Я вам не помешаю, господа?
Лицо его было гладким, как у тюленя, и хитрым, как у таксы. Он распространял вокруг себя запах изысканного мужского одеколона и, усевшись, аккуратно расправил элегантную жилетку.
— Очевидно, руль просто вытерли, не так ли? — наклонился он к Кеттерле.
— Тогда были бы вытерты и некоторые другие предметы, — ответил комиссар. — Думаю, Рёпке прав. Третье лицо тоже могло ездить в перчатках, ведь то, что оно водило машину Сандры Робертс, кажется установленным фактом, правда?
— Если только оно не играло ради собственного удовольствия рычагом установки сиденья, — ответил Рёпке. — Дверная ручка изнутри, — продолжил он. — На ней также обнаружены отпечатки…
— Послушайте, Рёпке, — перебил его комиссар Кеттерле, — скоро девять. Может, вы не будете рассказывать нам о каждой извилине на всех ваших двадцати семи предметах…
— Сорока семи, — поправил Рёпке совершенно серьезно. — Мы работали над этим впятером с шести до половины девятого.
— Ну хорошо, на ваших сорока семи предметах. Но зачем так долго о каждом в отдельности? Вы что, не можете обобщить? Ваш доклад мы и так получим для изучения. Конечно, если господин начальник со мною согласен…
Кеттерле обернулся к Зибеку.
— Разумеется, — сказал Зибек. — К делу, комиссар Рёпке.
— Разрешите мне все-таки кратко остановиться на нашей системе расследования дела, — обиженно пробормотал Рёпке. — Мы пронумеровали и сфотографировали каждый отдельный предмет начиная с дверной ручки с внешней стороны под номером один и кончая пепельницей в левой задней дверце в автомашине Сандры Робертс под номером сорок семь. Отпечатки пальцев разных лиц мы обозначали римскими цифрами. Один — это Сандра Робертс, два — полковник Шлиске, три — Виллемина ван Хенгелер, четыре — девушка Хайде, пять — Кадулейт, шесть — третье лицо, семь — старший комиссар Кеттерле, восемь…
Зибек повернулся к Кеттерле.
— Так, — сказал он. — Надеюсь, вы не замешаны в этой истории?
— Увы, — тяжело вздохнул Кеттерле, — так где мой отпечаток, Рёпке?
Послышался шорох бумаг.
— Здесь, на оконной ручке с внутренней стороны, ванная комната, номер восемнадцать.
Проектор щелкнул, и удивленный Кеттерле увидел на экране безупречный отпечаток своего большого правого пальца.
— Кадулейт, — пробормотал он, — я просто забыл про носовой платок, когда закрывал окно. Вы не можете себе этого представить.
— Можем, — сказал Рёпке.
Проектор щелкнул еще раз, и Кадулейт, увеличенный до огромных размеров, уставился через плечо прямо в проекционный зал. Он все еще мыл машину.
— Тут я бы тоже забыл про носовой платок, — сказал Зибек. — Поехали дальше?
Затем последовали снимки из окна ванной комнаты, потом сделанные во дворе, в сарае. Машина, принадлежавшая Сандре Робертс, марка «карман-гиа», стояла с приспущенными передними баллонами, за ней последовала фотография следов на земле под окном.