— Итак, остается лишь «кто-то», — сказал он, и на миг показалось, будто его глухо и задумчиво произнесенные слова обращены непосредственно к безвинному отпечатку босоножки.
— Здесь мы тоже имеем две возможности, Хорншу, она сама или кто-то еще.
Хорншу хотел было что-то сказать, но комиссар продолжал:
— Не торопитесь, Хорншу. Если это была она сама, то и здесь мы имеем две возможности. Либо это настоящее самоубийство, либо его инсценировка.
Комиссар расстегнул пальто и пошарил в карманах. Он даже не успел захватить из дома сигары.
— Как выглядела дама? — спросил он неожиданно одну из стоявших рядом женщин.
— Трудно сказать. Она приехала вчера. В пятницу вечером она позвонила из Гамбурга и справилась, есть ли у нас свободные номера. Я ответила, что сейчас у нас проживает один только полковник и я могла бы предоставить ей отличную комнату на той стороне дома… Вы знаете, здесь, на Северном море, большинство комнат выходят окнами на море… Но вот вечный шум прибоя…
Похоже, она собралась углубиться в детальный разбор преимуществ и недостатков отдыха на Северном море. Однако комиссар прервал ее:
— Выходит, вы никогда прежде ее не видели? Я имею в виду до сих пор.
— Нет, никогда, — ответила женщина.
— Какую профессию она указала в гостиничном бланке?
— Никакую. Довольно изнеженная особа, видно с первого взгляда, уже по тому, как она заказывала ужин и справлялась насчет горячей воды. У нас на это чутье, можете поверить…
— Вы видели ее паспорт?
— Конечно, — ответила женщина, — он и сейчас у меня в столе. Если только она не прихватила его с собой.
Комиссар Кеттерле прикусил верхнюю губу.
— Так, — только и сказал он.
Странно, как это он сам не додумался. Очень важно ведь, взяла она паспорт или нет. Однако Сандра Робертс вылезла из окна, чтобы направиться к морю. Если бы перед этим ей потребовалось забрать из столика портье паспорт, она с таким же успехом могла выйти и через дверь.
— Когда вы обычно запираете двери? — спросил комиссар.
— Когда ты вчера заперла двери, Хайде?
Укоризненный взгляд пронзил девушку насквозь, словно женщина заранее знала, какой ответ получит.
— Вечно она забывает, — обратилась она, как бы извиняясь, к Кеттерле.
— Значит, опять забыла, Хайде? Лучше признайся.
Девушка только кивнула.
— Я должна с вечера вымыть кухню, собрать обувь для чистки, накрыть в столовой к завтраку, запереть на окнах ставни. Я не могу помнить обо всем.
— И вы не боитесь? — спросил он.
— Нет. А чего? — ответила девушка и не спеша убрала прядь светлых волос за ухо. — Я вообще ничего не боюсь.
Комиссар кивнул.
— А вы смелая, — сказал он. — Хорншу, сфотографируйте для нас эту загадку природы. И чем скорее, тем лучше. Пока Рёпке прибудет со своим саркофагом, следы успеет замести ветер. Попробуем сохранить их до прибытия технической группы.
Кеттерле заметил, что губы у женщины дрогнули.
— С саркофагом? — пробормотала она, словно только сейчас поняла, о чем идет речь.
Кеттерле улыбнулся.
— Нет, нет, совсем не то, что вы думаете. «Специальная машина отдела убийств» звучит длинновато. Между собой мы называем ее саркофагом. Она в самом деле так выглядит. Вот видите, Хорншу, нам следует быть осторожнее в выражениях, уголовная полиция и так не пользуется доброй славой!
Хорншу опустился на колени и постарался в хмуром утреннем свете запечатлеть на фотопленке последний след Сандры Робертс. Поднялся он, как заметил Кеттерле, уже с другим выражением лица.
— Ничего я тут не понимаю, — произнес Хорншу.
Кеттерле лишь пожал плечами.
— Важно разобраться, не сама ли она уничтожила след, — сказал он и еще раз внимательно, огляделся.
Внешний вид песка не давал оснований предполагать, будто со вчерашнего дня здесь поработали иные силы, кроме дующего с моря слабого ветерка.
— Стойте! — резко одернул он девушку, сделавшую несколько шагов вперед. — Вы испортите чутье собаке. Отойдите в сторону.
Кеттерле почувствовал нечто вроде облегчения, представив, как собачий нюх наверняка вернет эту чертовщину на почву реальности. Реальные, достоверные факты — они особенно бывают нужны, когда след человека уводит в пустоту. К тому же Готфрид Цезарь Кеттерле верил только в реальные факты.
— …Если же это был кто-то другой, — неожиданно продолжил он свою мысль, — то у нас остается не две возможности, а только одна.
Женщины удивленно уставились на него.
— А почему, собственно, вы удивляетесь? — спросил комиссар. — Вы ведь тоже подумали о чем-то таком, иначе не позвонили бы в Гамбург. Обычно извещают местную полицию, и все.