Он учтиво убрал со стула листки бумаги и выдвинул его на середину комнаты.
Бабка, осторожно переступая через ноги сидевшей на полу Вики, грузно опустилась на стул, придерживая рукой поясницу.
Участковый громко откашлялся, глянул зачем-то в окно и начал слегка подрагивающим голосом:
– Давайте, баб Нюр, рассказывайте, где ребёнок?
– Дак, не было ребёнка, – сказала она смиренно.
– Как понять, не было, когда родители говорят, что Вы взяли его на руки, – проговорил он терпеливо.
Бабка подалась вперёд, заглядывая в глаза участковому:
– Дак, я не ребёнка взяла, – промолвила она спокойным тоном, искренне удивляясь тому, что её не понимают.
– А кого? – уточнил Василий Васильевич. – Кого тогда вы взяли на руки, если ребёнка не было?
– Дак, веник.
– Какой веник? – сказал участковый громче, поддаваясь искушению перейти на крик.
– Дак, вот же он, веник, – показала бабка на пол, не замечая раздражения милиционера.
– Я вижу, что веник на полу. Я спрашиваю, куда делся ребёнок?
В комнате на какое-то время опять стало тихо. Все напряглись, ожидающе наблюдая за бабкой.
Она, смущённая озлобленными взглядами, поёрзала на стуле и твёрдо заявила:
– Не было ребёнка.
Участковый в бешенстве соскочил с дивана, и лицо его налилось кровью.
Петька перехватил его взгляд и состроил гримасу, мол, сами видите.
Данил тихо кашлянул и робким голосом спросил:
– А можно мне задать вопрос?
Участковый небрежно кинул ему:
– Спрашивайте, – и, негодующе посмотрев на бабку, отошёл к окну.
– Баб Нюр, а может, ты знаешь, почему ребёнка не было? – тихо проговорил Данил, с опаской косясь на участкового.
– А как же, конечно знаю. – Ответ прозвучал неожиданно громко.
Участковый встрепенулся, подскочил к ней в нетерпении.
– Прокляла она своего ребёнка, – вынесла свой приговор бабка. – Видно, плакал он сильно, спать не давал, так она его и прокляла, – проговорила она, с укором посмотрев на округлившую глаза Вику. – Может, просто сказала, в сердцах, когда же ты замолчишь проклятый, – ну погорячилась. А всё, слово назад не вернёшь. С того самого момента ребёнок и стал веником. Обличье-то у него детское было, но душа уже сатане отдана. А я как взяла младенца на руки, сразу поняла, не ребёнок это.
– По Вашим словам выходит, сатана подменил ребёнка на веник? – голос милиционера задрожал от ярости.
– Выходит, что так, – согласилась бабка.
– Из дома ребёнка выносили? – быстро спросил он, обращаясь к Петьке.
– Да, погулять, каждый день – сказал он, не понимая, куда клонит участковый.
– Я спрашиваю, сегодня выходили с ребёнком на улицу?
– Да нет, сегодня нет, – испугался Петька.
– А кроме бабки Нюры, к вам никто сегодня не наведывался? – чётко произнёс Василий Васильевич, с нажимом.
– Нет.
– Тогда, может быть, вы его оставили где и забыли? Давайте двор осмотрим.
– Чего смотреть-то, говорю, об пол она его, – упрямо отрапортовал Петька.
Участковый угрюмо опустил плечи:
– И что мне прикажете делать?
Вика подняла на него опухшие от слёз глаза и стремительно ухватила за ногу:
– Найдите его, – прошептала она непослушными губами.
– Где я его найду? – сказал он язвительно, отстраняясь от Вики. – У сатаны? Вы здесь что, с ума все посходили. Немедленно говорите, куда дели ребёнка? – закричал он, чуть не срывая горло.
Всё это время молчавший Данил, наконец, заговорил, поднимаясь с дивана:
– Может, они не врут, может, на самом деле, так всё и было.
– Не проклинала я его! – завопила Вика. – Это ж кровиночка моя единственная. Если и сказала в сердцах чего, так самое, что ни на есть, безобидное.
Петька с сомнением покосился на жену, та осеклась под его тяжёлым взглядом, прижала веник к груди и заплакала от беспомощности.
– Да, – прикрыл глаза участковый. – Опера из центра приедут, часа через два, что я им скажу?
Он взял с дивана планшет и, тяжело вздохнув, начал запихивать в него свои принадлежности, комкая исписанные листы бумаги.
– Пойдём, Данила, покурим что ли, – сказал он бесцветным голосом и шёпотом добавил ему на ухо. – Мне всё равно ждать придётся, бабку караулить.
Не спрашивая разрешения, бабка Нюра вернулась на кухню, трудно ей было сидеть под осуждающими взглядами убитых горем родителей.
Василий Васильевич и Данил вышли на крыльцо. Закурили.
На улице никого не было. Даже ребятишки, устав ждать, разбежались по домам.
– Ну что, Данила, думаешь? Врут они аль нет? – заговорил тихо участковый, после того как несколько раз жадно затянулся сигаретой.
Данил сокрушенно пожал плечами:
– Не знаю, ничего нелепее я в своей жизни ещё не слышал.