Пятипальцев и Коломенский играли в карты, Дмитриев вдумчиво рассуждал о вреде алкоголя, ставя его в один ряд с наркотиками, и, надо признать, Нилепин не мог с ним не согласиться, хотя возражал, что, на его взгляд, Август уж слишком сгущает краски.
– Пожалуй, в чем-то ты прав, – кивнул Лева. – Однако я думаю, что помимо алкоголя в мире есть и другие более ядовитые вещества, от которых никуда не деться?
– Ты имеешь в виду пищевые добавки, – спросил Дмитриев.
– Я имею в виду не просто пищевые добавки, я говорю о той химии, которую производители добавляют в детские продукты питания и тем самым отравляют детские организмы с самого рождения. Усилители вкуса, красители, ароматизаторы, консерванты и прочая химическая бурда.
– А как же без этого? – пожал плечами усатый электрик. – Планета перенаселена, на всех жрачки не хватает, тем более натуральной. Представь, если каждому человеку на планете каждый месяц нужно съесть поросенка. Где столько поросей держать?
08:01 – 08:05
Не успел Петя Эорнидян поудобнее устроится на стуле и приступить к питию остывшего чая, как к турникету проходной приблизились трое добрых молодцев и потребовали пропустить их без пропусков. Один из них прихрамывал на ногу, не сгибал ее в колене, что говорило о вероятном наличии искусственного протеза. Охранник вновь отставил чай в сторону и ответил, что не имеет права пропускать посторонних лиц на территорию фабрики без электронных пропусков или письменных разрешений дирекции. Троица заявила, что вчера они проходили через турникет безо всяких пропусков и даже паспорта не предъявляли.
– Неужели? – спросил Петя. – И кто же вас пропустил?
– Такой крепкий чувак, – ответил один из троицы. – С носом как картошка.
Нос-картошка был у Ивана Тургенева.
– А вы кто, вообще? – спросил Эорнидян.
– Как кто? Мы второй день вентиляцию ремонтируем!
Эорнидян нахмурился и впервые рассмотрел троих ребят, одетых в рабочую форму с логотипом фирмы по монтажу вентиляционных систем.
Один – с кривоносым лицом истинного бандита. Крепкий юноша, Пете не хотелось бы сталкиваться с ним в подворотне. Второй – тот что хромал на ногу – какой-то невысокий парнишка с никаким лицом и в куртке, явно не по размеру. Третий, тот что стоял первым и просился пройти через турникет – довольно симпатичный молодой человек, в меру упитанный с пижонскими усиками под носом. В руке у бандитообразного был большой ящик с инструментами.
– Если не веришь, позвони завпроизводству Соломонову, – сказал усатый красавчик. – Но вчера мы проходили и даже на обед уходили без всяких пропусков.
Эорнидяну меньше всего хотелось звонить Соломонову, поэтому, троичным нажатием кнопки он пропустил всех троих монтажников на территорию фабрики. Ребята быстро зашли в цех.
Охранник, наконец, смог задремать.
08:01 – 08:06
Маленькая женщина с девчачьей фигуркой медленно и боязливо двигалась мимо различных станков и аппаратов, мимо европоддонов в недоделанными межкомнатными дверями и еще неготовыми дверными полотнами, и с каждым шагом ей становилось все страшнее и страшнее. Она вообще была довольно впечатлительной женщиной, боялась мышей и насекомых и вообще всего необычного и подозрительного. Иногда она останавливалась и прислушивалась, ей казалось, что она слышит то, чего здесь быть не могло и от этого ей становилось еще жутче. То тут, то там ей мерещились тени и она почти вздрагивала и то и дело намеревалась подойти к электрическому щитку и включить свет хотя бы в этом цеховом квадрате. Но блеклый утренний свет, проходящий через окна, освещал цех относительно нормально и Люба Кротова решила все-таки обойтись без электричества, тем более, что не хотела привлекать к себе ненужное внимание пришедшего в цех Степы Коломенского, который, по его словам, должен был сейчас работать совсем в другой части предприятия – на лакокрасочном участке. Но если он увидит включенный свет, то подойдет, чтобы его выключить и обнаружит здесь пребывающую в странном одиночестве мастерицу. Как она объяснит ему свое присутствие? Она и так наврала ему что-то про какие-то документы.
Люба резко обернулась. Нет, никого нет. Это только тающие тени от станков и оборудования. Кротова поправила матерчатый рюкзачок на плече, и, собравшись с духом, преодолела последние метры, оказавшись возле вторых ворот цеха, из которых автопогрузчиком вывозят на склад поддоны с готовыми упакованными в целлофан дверями. Помимо нескольких готовых к вывозу поддонов тут неподалеку стоял упаковочный станок и несколько специализированных столов для окончательного ремонта дверей. Это место относилось не к участку мастера Любови Романовны Кротовой, тут командовала другой мастер – Вадим Образцов. Кротова испытывала к Образцову двойственные чувства: с одной стороны, несмотря на то, что мастер участка сборки-упаковки работал на «Дверях Люксэлит» менее года, он уже проявил себя как очень строгий и требовательный мастер, добивающийся от рабочих правильного выполнения своих непосредственных обязанностей, а с другой стороны – Вадим почти всегда занимал сторону генерального директора, а это сулило ему гипотетические шансы на то, что Вадим когда-нибудь может занять место заведующего производством, тем более что и сам генеральный директор Шепетельников ненавидит Образцова значительно меньше, чем Кротову. А почему? Люба усмехнулась, потому что знала ответ, так же как его знали и Соломонов, на чье место рано или поздно может сесть Образцов, так же, как и Шепетельников, который может в любой день уволить Соломонова (о чем среди рабочих в последнее время бродили упорные слухи). Суровый и хитрый Вадим Образцов умел угодить главному боссу, зато из рабочих выжимал все пролетарские соки и слезы, придираясь к самому мелкому браку и, по любому пустяку незамедлительно бегущему, минуя Соломонова, сразу к Даниилу Данииловичу и заставляющему виноватого писать объяснительные. Люба Кротова была не такой и, увы, ей приходилось нелегко маневрировать между двух огней: с одной стороны Шепетельников и Соломонов, с другой – весь ее заготовительный участок с шестьюдесятью одним человеком, двадцать три из которых были женщинами.