– Стой, – Оксана резко остановила стремительного Соломонова и он тут же мгновенно сориентировался и прижался к проблемным стеллажам, так чтобы ни его ни Оксаны было не заметно.
– Ты кого-то увидела? – тихо спросил он, зыркая по сторонам.
– Кажется да… – неуверенно пробормотала Альбер. – Вон там.
– Где? – начинал раздражаться заведующий производством. Нервная подозрительность его компаньонки может испортить все дело. Ведь все шло как нельзя лучше!
– Вон там.
– Твою мать, где? Я никого не вижу!
– Вон там что у вас? – женщина поправила севшую на глаза белую вязаную зимнюю шапку. – Вон в том коридоре? Кажется, я заметила там чью-то тень.
– Там ничего нет. Подсобки.
– Кротова может быть там?
– Какого, мать ее, дьявола ей там делать? – ответил вопросом на вопрос раздражающийся Соломонов и целых три секунды всерьез ждал ответа от главного бухгалтера, которая и в цеху-то практически никогда не бывала и с Кротовой была знакома лишь шапочно. Рабочее место госпожи Альбер было в бухгалтерии, рядом с генеральным директором, в офисном здании, а тут – в цеху – вотчина Соломонова. Он тут хозяин, а она лишь гость.
Константин Олегович всмотрелся в темный проем коридорчика, куда указывала Альбер. Оксане померещилось, надо двигаться дальше. Соломонов выбежал из-за укрытия и быстро-быстро засеменил к лестнице, ведущей на антресольный этаж, на котором располагался ряд кабинетов, включая его личный. Однако внезапно Оксана Альбер отбежала в сторону и подошла к темнеющему проему коридорчика. Соломонов позвал ее, но главный бухгалтер осторожно заглянула в тень проема и даже тихонечко зашла внутрь.
Кот.
Сидит на полу как ни в чем не бывало. Сидит и с недоуменным презрением смотрит на Альбер, словно она отвлекает его от самосозерцания. Оксана боязливо осмотрелась – больше никого, только сырой запах мокрой штукатурки от протекающего потолка. Раньше Оксане Игоревне никогда не приходилось заходить в этот закоулок и у нее не возникло ни малейшего желания изведывать этот коридорчик внутри. Если тут и есть кто-то кроме кота, то эта личность специально прячется от них, а зачем бы это делать? Но Соломонов развеял ее подозрения, грубо взяв ее под локоть и выводя обратно в цех, приговаривая в свойственной ему манере, что он не может припомнить, чтобы Альбер жаловалась на галлюцинации и неврастению.
– Не отставай, – сделал замечание Соломонов, – и не сворачивала куда тебя не просят.
– Мне показалась, что там Кротова, – проговорила она.
– Ничего подобного, – с усмешкой ответил высокий мужчина.
– Но она же в цеху! Где тогда она, если мы ее не видели? В уборной?
– Я ее нашел, – заведующий производством даже как-то расслабился, выдохнул, даже улыбнулся. Он подвел Оксану к одному из станков, значение которого бухгалтерша не знала и даже не догадывалась, и показал ей в сторону, где вдалеке у задних ворот находилась Люба Кротова. – Вон она.
Прячась за большим станком, они наблюдали за маленькой девушкой, казавшей от сюда совсем уж крошечной и почти сливающейся с цеховым оборудованием. Кротова была далеко от них и не могла их видеть, если они не выйдут из-за своего укрытия.
– А что она там делает? – прошептала Альбер.
Не замечая прячущуюся парочку Люба Кротова то и дело осматривалась по сторонам. Почему-то находясь именно на определенном месте у больших тяжелых ворот, мастерица сняла свой рюкзак, выложила из него какие-то неразборчивые издали предметики и стала аккуратно расставлять их на полу в каком-то только ей ведомом порядке. Потом она достала книги и тетради, тоже положила их прямо на пол, сама села на колени и, раскрыв самый толстый том на нужной странице, стала дотрагиваться до расставленных предметов.
– Она зажигает свечи, – сказал более зоркий Соломонов тихим глухим голосом.
– Что она делает? – не поняла Альбер.
– Ты знаешь значение слова «зажигать»? Если нет, то почему у тебя высшее образование?
– Я знаю значение слова «зажигать»! – шипела Альбер. – Тебе будет трудно поверить, но я даже знаю значение слова «свеча»! Какого лешего она это здесь делает? Она не перепутала наш цех с церковью?
Соломонов молчал и жевал губы. Он догадался о причине появления тут в этот час Кротовой. Люба уже давно говорила ему о кое-каких цеховых неурядицах, причину которых ей не удавалось выяснить. Будто кто-то хозяйничает в цеху по ночам, когда после окончания рабочих смен люди покидают здание и расходяться по домам. Но это еще не все. К этим необъяснимым явлениям Люба считала причастной тот давний несчастный случай со своей подругой, о котором она рассказала Кости. Соломонов в тот раз выслушал Любу, посочувствовал ее подруге, и, присовокупив некую долю юмора, посоветовал Кротовой внимательней следить за рабочими. Кто-то из сотрудников ее участка, вероятно, затаил злобу и вредит производству и Любе не стоит связывать это с призраком погибшей девушке, которая была известна в цеху как легендарная Молоденькая. Люба призналась Кости, что ей кажется, будто в цеху кто-то живет по ночам и она думает, что это дух Анюши Молоденькой. Соломонов никогда не придавал этому большого значения. Только уважение к мертвым и к Любе Кротовой, которую Костя считал профессиональной мастерицей, не позволили ему в свойственной ему манере охаять ее мистический страх.