Он будто раздел ее донага.
— Как ты узнал об этом?
— У нас одна кровь. А все женщины омкью обладают большей телепатической силой, чем мужчины.
Плечи Бэт дрожали:
— Я только однажды использовала ее. Звуки и цвета в моей голове были подобны копьям, молотам, оружию, которое я могла бросать силой мысли…
— Значит, ты можешь это.
— Но это причиняет сильную боль!
Лоу пресек начинавшуюся истерику:
— Мы должны попытаться, Бэт. Если мы сможем объединить наши силы и как-то отвлечь внимание военных, то, может быть, нам удастся добраться до катера. Другого пути нет. Они убьют нас, если мы не используем наши силы.
— Используем против чего?
Резким жестом он указал на площадь далеко внизу.
— Они же не сделали тебе ничего плохого.
— Не думаю, что мы причиним им серьезный вред с такого расстояния. Телепатия рассеется.
Грохот машин усилился.
Бэт уставилась ему в грудь, явно вспомнив что-то ужасное. Она открыла рот, чтобы ответить «нет».
Одна из колесных машин обогнула угол. Усеченная орудийная кабина на ней повернулась. Ряд серебристых стволов нацелился в их сторону. Лоу не успел предупредить Бэт. Орудия на башне выстрелили с глухим звуком.
Металлические болванки зажужжали вдоль коридора, оставляя за собой полоски белого дыма. Лоу толкнул Бэт на пол, когда снаряды пробили стеклопласт ниши, увлекая за собой дождь осколков. Снаружи они с громким звуком взорвались, рассыпая в стороны множество желтых искр.
Машина остановилась. Орудийная башня поворачивалась, ища их. Лоу пополз вперед. Он просунул руку под гудящие колеса и приподнял машину.
Она была сконструирована из легких сплавов и не была такой тяжелой, как казалось. Лоу подтолкнул ее плечом, накренил и опрокинул на бок. Из башни раздалось завывание аварийной тревоги. Стволы разрядились в потолок.
Ударившись, снаряды взорвались. Лоу схватил Бэт на руки и побежал. Сверху на него сыпались потрескивающие искры.
Восемь длинных шагов, и он перенес Бэт в другую нишу. Позади них начали выгибаться секции поврежденного потолка. Орудийная башня выстрелила снова. Вниз дождем посыпались искры. Начал плавиться обнажившийся материал под настилом пола.
Лоу откинул шторы и приподнял девушку к стеклопласту.
— Бэт, надо жить! Надо же как-то ценить свою жизнь. Попытайся!
Вся ее уверенность исчезла. На мгновение детский страх сгладил и смягчил ее черты. Затем она наклонилась, поцеловала его в губы и снова выпрямилась.
Она посмотрела сквозь стеклопласт на ночь, на ревущую толпу. Затем протянула ему руку.
Желтая точка вспыхнула в его подсознании. Она росла, кружилась, разбрасывая фосфоресцирующие хвосты, затем стала гаснуть.
Хотя Лоу и не обладал способностью прямой приемки телепатического сигнала, он понял, что она сказала ему свое «да».
Он сплел свои пальцы с ее, повернулся к стеклопласту и закрыл глаза.
В небытии, созидание.
Задымились звезды, освещая темную бездну космоса, беспредельные границы которого они понимали слитым воедино сознанием. Они представили звезды, фантастические, темно-коричневые, изумрудные и аквамариновые звезды.
Они жонглировали ими. Они подбрасывали их бесплотными, но чувствующими себя сильными и уверенными в бездне космоса, руками.
Гори, темно-коричневый гигант.
Пылай, двойной изумруд.
Гори, аквамариновое солнце, раскалывайся, распространяйся, рассыпь искрящуюся радугу в пустоте галактики, заключенной внутри двух слившихся сознаний.
Они собрали туманность. Она простиралась от одного края тьмы к другому.
К каждому отдельному миру они поочередно что-то добавляли.
Столкновение океанов…
Ожог поцелуев…
Мускусный запах смерти…
Прощальные объятия!
Планеты неслись по своим орбитам, киша жизнью. Из земли, подобно каменным цветам, вырастали города.
И он и она осознавали все это сплетением чувств, в котором неразличимо слилось все мужское и все женское; Они могли видеть — слышать — осязать — обонять — ощущать каждый взрыв жизни на каждой планете каждой звезды каждой из переплетающихся туманностей.
Они собрали свое творение в свои нематериальные руки и пустили его по течению.
Несущему восходы и закаты.
Несущему звуки лютни и громовые раскаты.
Несущему сладость и слезы.
Несущему запах ладана и испражнений.
Несущему ласки и увечья.
Наружу. Наружу. Творение брошено наружу подобно оружию…
Откуда-то из пустой темноты кто-то закричал: «Андреас, — я не могу!»
Лоу открыл глаза. Образы медленно угасли. Он смутно различал лицо Бэт, размах огней Мегайорка, угасающих в белом хаосе улиц внизу. Бэт обхватила его руками за пояс. Ее лицо было плотно прижато к его груди. Он коснулся ее волос. Она подняла голову, и он увидел слезы на ее щеках.
На этот раз виски не ныли от боли. На самом деле, ощущение было приятно возбуждающим. Возможно, это от того, что сила Бэт впервые придала образам форму, систему, смысл, которых ему одному никогда не удавалось добиться.
Лоу спросил:
— Тебе было больно?
— Нет. В этот раз нет.
— Тогда почему ты остановилась?
— Потому что это было невыносимо прекрасно. Как долго мы пользовались силой, Андреас?
— Трудно сказать. Полминуты реального времени. Самое большее — минуту.
— Казалось, что это длится вечность.
Лоу не успел ответить, его слух уловил рев.
— Послушай, Бэт. Толпа. — Он плотно прижал ухо к прохладному стеклопласту. — Снова беспорядки?
На улицах внезапно появились клубы серого дыма. Переливы разноцветных прожекторов. Возрастающий шум ритмичного скандирования сотен тысяч голосов.
— Рампа! — закричал Лоу. Он побежал, таща Бэт за руку. Они бросились к серо-голубым огням, обозначавшим пешеходный проход вниз, к 75 уровню.
Впереди из-за угла внезапно появилась патрульная машина.
«Внимание! Внимание! Отрядам СПГП и патрульным машинам собраться в секторах развертывания основного уровня и полууровня. Немедленно. Разбушевавшиеся толпы атакуют входы в здание. Повторяю, разбушевавшиеся…»