Выбрать главу

— То есть мы не должны принимать решение прямо сейчас.

— Именно так.

— Ладно, давайте тогда пока замнём.

Вессан недоумённо посмотрела на неё.

— Простите?

— В смысле, отложим пока этот вопрос. Что ещё?

— Ну, этот вопрос не связан с вашими особыми обстоятельствами, однако также должен быть заранее согласован, поскольку от него зависит то, как кодонатор распределит дезоксерибонуклеиновую кислоту Понтера. Вы хотите мальчика или девочку?

— Это мы уже обсудили, — сказала Мэри. — Мы хотим дочку.

Вессан что-то переключила на панели управления прибора.

— Значит, девочка, — сказала она. — Посмотрим, что у нас ещё… — Она уставилась на экран.

— Следующая последовательность отвечает за тип пробора, — сказал Хак. — У барастов естественный пробор проходит посередине головы, вдоль сагиттального шва. У глексенов пробор обычно сдвинут в сторону. У Мэри, похоже, имеются аллели только для бокового пробора; обе аллели из генома Понтера, разумеется, кодируют центральный. Вы можете взять по одной от каждого из вас и экспериментально установить, какая из них доминантна, либо взять обе от Понтера, либо обе от Мэре, и быть практически уверенными в том, что получится в результате.

Мэри посмотрела на Понтера. Обычная причёска неандертальцев действительно напоминала обезьян-бонобо. Поначалу ей она казалась страшноватой, но потом привыкла.

— Я не знаю.

— Боковой, — сказал Понтер. — Девочка должна быть похожа на мать.

— Ты уверен? — спросила Мэри.

— Конечно.

— Тогда боковой, — решила Мэри. — Берите обе мои аллели.

— Сделано, — сказала Вессан и показала на квадратный дисплей. — Вы видели, как я это делаю? Аллели выбираются с помощью вот этих чувствительных зон на экране.

Мэри кивнула.

— Просто и понятно.

— Спасибо, — сказала Вессан. — Я приложила массу усилий, чтобы сделать прибор простым в использовании. Так, теперь я выбираю следующую группу аллелей, по крайней мере, на стороне Понтера: они отвечают за цвет глаз. Мэре, у вас глаза голубые — я таких никогда в жизни не видела. Глаза Понтера золотисто-коричневые; вы называем этот цвет делент; он встречается редко и потому высоко ценится.

— Голубой цвет глаз — рецессивный признак у глексенов, — сказала Мэри.

— Как и деленту нас. Поэтому мы можем взять обе ваши аллели и сделать вашу дочь голубоглазой, обе аллели Понтера и дать ей золотистые глаза, или по одной аллели от каждого из вас и ждать сюрприза.

Они продолжали в таком ключе некоторое время, прервавшись только когда Мэри, а затем Понтеру понадобилось воспользоваться бытовыми удобствами, функцию которых в данном случае выполняла деревянная бадья.

— А теперь, — сказала Вессан, — мы подходим к интересной нейрологической особенности. В этом случае я бы не хотела брать от аллели каждого из вас, потому что мы не знаем, какой эффект может произвести их смешение. Я думаю, гораздо безопаснее будет позволить ребёнку обладать одним либо другим признаком, нежели пытаться их смешивать. У барастов этот ген регулирует развитие части теменной доли, расположенной в левом полушарии. Вы, конечно, не хотите риска получить повреждение мозга, так что…

— Вы сказали «теменной доли»? — прервала её Мэри, подаваясь вперёд. Её сердце тревожно забилось.

— Да, — ответила Вессан. — Если она не сформируется, как положено, то возможна афазия и трудности с координацией, так что…

Мэри повернулась к Понтеру.

— Ты её подговорил?

— Прошу прощения? — сказал Понтер.

— Да ладно, Понтер. Теменная доля в левом полушарии!

Понтер нахмурился.

— И что с ней?

— Она, по словам Вероники Шеннон, ответственна за религиозное мышление у моего вида. Ощущение покидания тела; чувство слияние со вселенной. Всё это коренится в ней.

— Ох, — сказал Понтер. — Правда.

— Ты хочешь сказать, что не знал, что к этому идёт?

— Честное слово, Мэре — понятия не имел.

Мэри отвела взгляд.

— Ты говорил о «лекарстве» против религии, чёрт побери! И вот, полюбуйтесь — оно уже есть.

— Мэре, — сказала Вессан. — Мы с Понтером ни о чём не сговаривались.

— Правда? Вы охотились достаточно долго, чтобы…

— Мэре, это правда, — сказала Вессан. — Я не знаю, о каком исследовании вы говорите.

Мэри сделала глубокий вдох и очень медленно выдохнула.

— Простите, — сказала она, наконец. — Я несу что попало. Понтер никогда не устроил бы мне такой подлянки.

Хак пискнул, но Понтер не стал просить разъяснений.

Мэри протянула к нему левую руку.

— Понтер, ты — мой партнёр, хоть у нас и не было ещё церемонии вступления в союз. Я знаю, что ты никогда меня не обманешь.

Понтер молчал.

Мэри качнула головой.

— Я не ожидала, что нам придётся принимать такое решение. Цвет волос, цвет глаз — куда ни шло. Но атеист или верующий? Кто бы мог подумать, что это тоже заложено в генах.

Понтер сжал руку Мэри.

— Вопрос гораздо важнее для тебя, чем для меня. По крайней мере, этомне понятно. Поэтому мы сделаем так, как ты решишь.

Мэри снова глубоко вдохнула. Она могла бы это обсудить с отцом Калдикоттом — но, чёрт возьми, католический священник никогда не одобрит и малой части того, что они задумали.

— Я, понятное дело, не слепая, — сказала Мэри. — Я видела, как мирно вы живёте — по крайней мере, бо́льшую часть времени. И я видела, какими… — она замолчала, на секунду задумалась, и пожала плечами, словно не найдя лучшего слова, чем то, что сразу пришло ей в голову, — какими одухотворённымимогут быть ваши люди. И Понтер, я всё время думаю о тех вещах, о которых ты говорил — у Рубена дома, когда мы смотрели католическую мессу по телевизору, и возле стены ветеранов Вьетнама… — она снова пожала плечами. — Я всё это слушала, и услышала, но…

— Но ты всё ещё не убеждена, — мягко закончил за неё Понтер. — Я тебя не виню. В конце концов, я не социолог. Мои рассуждения о том… — он тоже на секунду замолчал, явно сознавая, что затрагивает весьма деликатную тему, но потом всё же продолжил, не в силах подыскать другого слова, — о том зле, которое принесла вашему миру религия, это именно рассуждения, философское ворчание, не более того. Я не могу доказать то, что я чувствую; не думаю, что кто-либо может.

Мэри закрыла глаза. Её хотелось помолиться, попросить наставления. Но раньше она не получала никаких наставлений, и не было никакой причины, чтобы в этот раз было по-другому.

— Возможно, — сказала она, наконец, — нам следует оставить это на волю случая; пусть будет так, как лягут гены.

— Если бы речь шла про любую другую часть тела, — тихо сказала Вессан, — я могла бы с вами согласиться. Но мы говорим о компоненте мозга, который устроен по-разному у двух разновидностей людей. Просто взять одну аллель от глексена, а другую — от бараста, и надеяться на лучшее — не самое разумное решение.

Мэри задумалась. Вессан права. Если уж они решили завести гибридного ребёнка, им так или иначе придётся принять решение.

Понтер отпустил Мэрину руку, но потом снова начал поглаживать её.

— Это не то же самое, что решать, будет у нашей дочери душа или нет. Мы решаем лишь, будет ли она верить, что у неё есть душа.

— Вам не обязательно решать это сегодня, — сказала Вессан. — Как я сказала раньше, моим намерением было ознакомить вас с процессом работы с кодонатором. Вам не нужно производить диплоидные хромосомы, пока вы, Мэре, не будете готовы к их имплантации. — Она сложила руки. — Но когда это время настанет, вы должны будете принять решение.

Глава 25

Так что сейчас и в самом деле снова настало время для больших шагов. Но это время не только для великого американского проекта. Пришло время, выражаясь словами другой великой речи [37] , чёрным людям и белым людям, евреям и гоям, протестантам и католикам — а также индусам, мусульманам, буддистам, мужчинам и женщинам, исповедующим любые религии или не исповедующим никакой, гражданам всех объединённых наций, членам всех расовых и религиозных групп, составляющих нашу уникальную разновидность человечества — им всем пришло время отправиться дальше, в мире и гармонии, проявляя взаимное уважение и дружбу — продолжить путешествие, которое мы, Homo sapiens, ненадолго прервали…

вернуться

37

Имеется в виду знаменитая речь Мартина Лютера Кинга «У меня есть мечта», произнесённая 28 августа 1963 года в Вашингтоне и ставшая поворотным моментом в движении за гражданские права чернокожих.