Луиза помедлила несколько секунд, и Мэри достало соображения не торопить её. Наконец, она кивнула, и Мэри помогла ей подняться на ноги.
Начал задувать холодный ветер, неся по снегу позёмку. Тем не менее их следы в снегу были хорошо видны.
— Кристина, — сказала Мэри, — поблизости есть, где укрыться?
— Проверяю, — ответила Кристина. — Согласно центральной картографической базе данных неподалёку от места крушения куба есть охотничья хижина. Добраться до неё будет проще, чем до Центра Салдака.
— Вы двое идите туда, — сказал Понтер. — Я же попытаюсь всё же добраться до установки деконтаминации. Не обижайтесь, но вы меня только задержите.
У Мэри подпрыгнуло сердце. Она так много хотела ему сказать, но…
— Со мной всё будет хорошо, — сказал Понтер. — Не волнуйся.
Мэри сделала глубокий вдох, кивнула и дала Понтеру обнять себя на прощанье; её трясло. Понтер выпустил её и пошёл в холодную ночь. Мэри вернулась к Луизе, и они побрели туда, куда указывала им Кристина.
Через какое-то время Луиза споткнулась и упала лицом в снег.
— Ты в порядке? — спросила Мэри, помогая ей встать.
— Oui, — ответила Луиза. — Я… я что-то задумалась. Он был такой замечательный человек…
Им понадобился почти час, чтобы дойти до хижины — мороз уже пробирал Мэри до костей, но в конце концов они это сделали. Хижина была очень похожа на жилище Вессан, только побольше. Они вошли внутрь и активировали светильные рёбра, которые залили помещение холодным зеленоватым светом. Здесь был небольшой обогреватель, и вскоре они сообразили, как его включать. Мэри поглядела на часы и покачала головой. Даже Понтер не смог бы за это время одолеть расстояние до шахты.
Они обе были вымотаны, и физически, и эмоционально. Луиза упала на одну из лежанок и свернулась клубком, тихо плача. Мэри легла на выложенный подушками участок пола и обнаружила, что тоже плачет, павшая духом, подавленная, переполненная горем и чувством вины и преследуемая образом хорошего человека, проливающего кровавые слёзы.
Глава 42
А если это представление неверно, если, как считают некоторые учёные и философы, эта и другие вселенные изобилуют разумной жизнью, то у нас всё равно есть долг, которому мы должны следовать, делая свои маленькие шаги вперёд, и состоит он в том, чтобы произвести хорошее впечатление на другие формы жизни, показать им всё величие Homo sapiens во всём нашем чудесном и бесконечном многообразии…
Мэри много раз молилась в ту ночь, тихим шепотом, чтобы не потревожить Луизу. «Господи на небесах, Господи всемилостивый, спаси его…»
И потом: «Господи, прошу, не дай Понтеру умереть…»
И потом ещё: «Проклятье, Господи, ты задолжал мне за тот раз…»
Наконец, проворочавшись всю ночь, измученная кошмарами, в которых она тонула в море крови, Мэри заметила, что через маленькое окошко хижины струится солнечный свет и доносится «кек-кек-кек» странствующих голубей, встречающих зарю.
Луиза тоже проснулась и лежала на лежанке, уперев взгляд в деревянный потолок.
В хижине был вакуумный шкаф и лазерная печь, предположительно, питаемые солнечными батареями на крыше. Мэри открыла вакуумный шкаф и нашла нарезанные куски мяса — какого животного, она определить не смогла — и какие-то корнеплоды. Она испекла их в печи на завтрак для себя и Луизы.
В хижине был также небольшой квадратный стол с седлокреслами по четырём сторонам. Мэри забралась в одно из них, Луиза уселась напротив.
— Как ты себя чувствуешь? — спросила Мэри, когда они закончили есть. Она никогда не видела Луизу такой: растрёпанной, с тёмными кругами под глазами.
— Я в порядке, — ответила она тихо со своим характерным акцентом, но по её голосу было ясно, что это совсем не так.
Мэри не знала, что сказать. Не знала, стоит заводить разговор о Рубене, или лучше эту тему обходить стороной в надежде, что Луиза каким-то образом перестанет о нём думать хотя бы ненадолго. Но потом Мэри подумала об изнасиловании, о своей неспособности не думать о нём хоть на секунду. Луиза просто не могла сейчас думать ни о чём другом, кроме как о смерти любимого человека.
Мэри потянулась через стол и взяла Луизу за руку.
— Он был очень хороший человек, — сказала она, и её собственный голос предательски дрогнул.
Луиза кивнула; ей карие глаза покраснели, но сейчас были сухи.
— Мы собирались съехаться. — Луиза качнула головой. — Он был разведён, ну и, ты знаешь, в Квебеке люди моего возраста уже вообще перестали жениться — закону теперь плевать, есть у вас бумажка или нет, так что к чему беспокоиться? Но он говорил о том, что хочет сделать наши отношения постоянными. — Она посмотрела в сторону. — Это у нас стало почти дежурной шуткой. Он всё время говорил что-то вроде «Если мы собираемся жить вместе, то нужно подыскать жильё с большим гардеробом», потому что считал, что у меня слишком много одежды. — Она посмотрела на Мэри; её глаза теперь блестели от слёз. — Он просто шутил, но… — Она покачала головой. — Но, ты знаешь, я думала, что это и правда скоро случится. Я бы отработала свой контракт с «Синерджи» и вернулась бы в Садбери. Или мы бы переехали в Монреаль, и Рубен организовал бы там частную практику. Или… — Она пожала плечами, видимо, осознав, как бессмысленно теперь перечислять планы, которые уже никогда не сбудутся.
Мэри сжала Луизину руку и просто сидела так некоторое время. Наконец, она сказала:
— Я хочу пойти поискать Понтера. — Потом тряхнула головой. — Чёрт, я так привыкла к тому, что компаньоны находятся в постоянном контакте, но теперь, когда Хак разбился…
— С Ппонтером всё будет хорошо, — сказала Луиза, осознав, по-видимому, что сейчас её очередь утешать подругу. — У него не было ни малеших признаков лихорадки.
Мэри попыталась было кивнуть в ответ, но её голова попросту отказалась двигаться. Она была так расстроена, так волновалась, так…
Внезапно за дверью послышалась какая-то возня. Сердце Мэри подпрыгнуло. Она знала, что неандертальцев ей совершенно нечего опасаться, но они находились на охотничьей территории — иначе здесь не стали бы строить охотничью хижину. Так что кто знает, какие звери тут рыщут.
— Мы не можем идти искать Понтера, — сказала Луиза. — Сама подумай: лазеры, может, и выжгут вирус из его организма, но иммунитета это ему не даст, а мы-то по-прежнему инфицированы, нет разве? Может, вирус и не делает ничего белым глексенам, но мы — переносчики. Он не может с нами встречаться, пока мы тоже не пройдём деконтаминацию.
— И что же нам тогда делать? — спросила Мэри.
— Найти Джока Кригера, — сказала Луиза.
— Что? Зачем? Там, где мы его оставили, он никому не навредит.
— А что, если у него есть антидот против вируса, или если есть какой-то способ его нейтрализовать, то кому про него знать, как не ему?
— Почему ты думаешь, что он нам расскажет? — спросила Мэри.
Впервые с тех пор, как умер Рубен, в голосе Луизы прорезалась решимость.
— Потому что если не скажет, я его прикончу, — ответила она.
Они подождали ещё какое-то время после того, как звуки за стенами хижины стихли, а потом осторожно открыли дверь. В неё залетал снег.
На то, чтобы добраться до здания на площади Конбор, где они оставили оглушённого Кригера, ушла бо́льшая часть утра.
— Я почти уверена, что он скрылся, — сказала Луиза, когда они приближались к закрытой двери. — У этого ублюдка всегда есть лишний козырь в рукаве…
Она потянула за ручку с пятью отростками, которая отпирала дверь.
Джок не скрылся.
Он лежал на боку. Вокруг него разлилась лужа тёмной крови. Его кожа была белая и словно вощёная.
Мэри перевернула его. Свернувшая кровь покрывала его щёки и подбородок и поднималась к ушам багровыми бакенбардами. Она взглянула на его ноги и обнаружила, что штаны также пропитаны кровью, по-видимому, вытекшей из других телесных отверстий.
Мэри усилием воли не дала съеденным на завтрак мясу и корнеплодам покинуть желудок. Она взглянула на Луизу — та закусила губу. Мэри отвернулась и попыталась всё осмыслить.