Очнувшись, он увидел безжизненные нагромождения скал и камней. Усилием воли ему удалось остановить новый приступ беспамятства, и он сообразил, что почему-то на нем больше нет скафандра. Подождав, пока с глаз спадет пелена, и немного освоившись, он понял, что на нем остался только легкий шлем, который соединялся с подогреваемым костюмом. Почувствовав, как что-то острое, наверное — осколок камня, больно впивается ему в спину, он повернулся и увидел сидевшую рядом на корточках женщину. Она выдержала его взгляд и сухо произнесла:
— Вам повезло, что вы живы. Судя по всему, вы успели вовремя выключить двигатель. Причиной короткого замыкания был свинцовый стержень, и загоревшаяся проводка обожгла ноги. Я их смазала болеутоляющей мазью. Особой боли вы не почувствуете и сможете идти.
Она замолчала и выпрямилась. Джеймисон покрутил головой, чтобы исчезли черные точки, прыгавшие в глазах, и вопросительно взглянул на нее, но ничего не сказал. Она, Должно быть, прочитала вопрос в его глазах.
— Я не думала, что буду такой щепетильной, когда на карту поставлено так много, — призналась она, — но я ошиблась. Я вернулась, чтобы убить вас, но я не смогу Убить даже собаки, не дав ей шанс спастись. Что ж, у вас есть шанс, хотя он мало что меняет.
Джеймисон сел. Он внимательно взглянул на ее лицо, закрытое прозрачным шлемом. Ему и раньше встречались жесткие решительные женщины, но ни одна из них так честно и откровенно не заявляла о своих намерениях.
Джеймисон обвел взглядом площадку, на которой они находились, и заметил, что чего-то недостает.
— Где ваш скафандр?
Женщина кивнула на небо. В ее словах по-прежнему не было и тени дружелюбия:
— Если у вас хорошее зрение, справа от солнца можно увидеть маленькую точку, почти уже незаметную. Я привязала ваш скафандр к своему и включила двигатель. Часов через триста они сгорят на солнце.
Помолчав, он спросил:
— Извините меня, но мне все-таки не верится, что вы решили остаться и погибнуть со мной. Я знаю, что люди могут пойти на смерть ради дела, которое считают правым Но я не могу понять, почему решили умереть вы. Наверняка вы позаботились о том, чтобы спастись.
Женщина смутилась, и ее лицо потемнело от злости
— Никакого спасения нет, — ответила она. — Я хочу доказать вам, что в данном вопросе ни один из жителей планеты Карсона не думает о себе. Я умру с вами здесь, потому что нам ни за что не добраться до Пяти Городов пешком, а до платиновых шахт еще дальше.
— Полная чепуха, — отозвался Джеймисон. — Во-первых, то, что вы остались, ничего не доказывает, кроме вашей глупости, во-вторых, я не могу восхищаться такими поступками. Однако я рад, что вы здесь, и особенно благодарен за мазь.
Джеймисон осторожно встал и попробовал, как действуют ноги: сначала левая, потом — правая. Его слегка повело в сторону, и закружилась голова. Справившись с приступом тошноты, он преувеличенно громко сказал:
— Что ж, как будто все в порядке Чувствуется слабость, но боли нет. С таким лекарством ноги, наверное, совсем заживут к темноте.
— Мне нравится, что вы так стойко принимаете удары судьбы, — отозвалась Барбара Уитман ледяным тоном.
Он кивнул.
— Я всегда рад обнаружить, что все еще жив. Кроме того, мне кажется, что я смогу убедить вас в правильности предлагаемого мной решения проблемы планеты Карсона.
Она горько рассмеялась.
— Вы, судя по всему, не отдаете себе отчета в серьезности нашего положения. Нас отделяет от цивилизации по меньшей мере двенадцать дней, если проходить по шестьдесят миль в день, а это вряд ли возможно. Сегодня ночью температура упадет по крайней мере на сто градусов ниже точки замерзания воды, хотя бывают ночи, когда она опускается до минут ста семидесяти пяти градусов. Это зависит от положения блуждающего ядра спутника, которое, как известно, сильно раскалено и периодически оказывается очень близко от поверхности. Ядро постоянно двигается под воздействием силы притяжения Солнца с одной стороны и планеты Карсона — с другой. Поскольку сила притяжения Солнца сильнее, днем здесь всегда относительно тепло, зато ночью, когда ядро смещается в другую сторону — царствует жуткий холод. Я говорю все это для того, чтобы вы поняли, в какой оказались переделке.
— Продолжайте, — попросил Джеймисон, воздержавшись от комментариев.
— Что ж, если холод не убьет нас, мы, вне всякого сомнения, не раз натолкнемся на кровососущих ящеров грэбов. Они чувствуют человеческую кровь с поразительного расстояния, и по какой-то неведомой химической реакции запах крови сводит их с ума от голода. Выследив человека, они уже не упустят его. Они с легкостью валят самые большие деревья и роют тоннели в скальных породах. Единственной защитой от них является атомный бластер, но наши бластеры отправились вместе со скафандрами. У нас есть только мой охотничий нож. Нашей единственной пищей могут быть только крупные травоядные, которые бросаются прочь быстрее оленя, едва завидят живое существо. Кроме того, если их загнать в угол, они вполне способны расправиться с десятком невооруженных людей.
Вас удивит, как сильно и как быстро мы проголодаемся. В здешнем воздухе, хоть мы и дышим через фильтры, есть какой-то компонент, намного ускоряющий естественное пищеварение. Через пару часов мы будем умирать от голода.
— Похоже, вы испытываете от всего этого какое-то странное удовлетворение, — заметил Джеймисон.
Она покраснела:
— Я оказалась здесь, чтобы вы не смогли живым добраться до базы, только и всего.
Джеймисон ее не слушал. Он нахмурился и погрузился в размышления.
— Мне жаль, что вы здесь. Мне искренне жаль, что и такой опасности оказалась женщина. Ваши друзья, согласившиеся на это, — просто негодяи. Но я доберусь живым.
Она рассмеялась:
— Невозможно. Попробуйте добыть пищу на этой забытой богом планете. Попробуйте справиться с грэбом голыми руками.
— Не голыми руками, — хмуро отозвался Джеймисон. — У меня есть голова и опыт. Мы доберемся до Пяти Городов несмотря на все трудности, несмотря на вас!
В наступившей тишине Джеймисон осмотрел окрестности. Увидев везде, насколько хватало взгляда, безжизненный скалистый ландшафт, уходящий за горизонт, он почувствовал первые признаки сомнения. Хотя нет! В том направлении, куда нужно было идти, у самого горизонта в дымке едва виднелись очертания гор. Казалось, они медленно плыли по темно-серому небу, сливавшемуся с горизонтом. С близкого расстояния невысокие скалы, окружавшие людей, производили какое-то жуткое впечатление. Казалось, будто они застыли, корчась от боли. В них не было ни величественности, ни красоты, просто бесконечные, полные отчаяния мили черной обреченности… и тишины!
Он вдруг заметил тишину, пронизавшую его тело как электрический разряд. Тишина вдруг показалась живым существом. Она физически давила на небольшое плато, на котором они стояли. Зловещая тишина, подавлявшая все живое, без эха и даже ветра, который мог бы свистеть и завывать над миллиардами пещер и расселин, испещрявших унылую, темную и опасную землю. Тишина, которая, казалось, составляла душу этого мрачного маленького мирка, залитого ярким светом холодного солнца.
— Жутковатый пейзаж. — Джеймисон вздрогнул и посмотрел на женщину невидящим взглядом: его мысли были далеко. — Да, — задумчиво произнес он, — я уже стал забывать это чувство, хотя и не думал, что это возможно. Что ж, пора отправляться в путь.
Они спрыгнули с плато, что было не особенно трудно из-за слабой силы тяжести, и женщина спросила:
— А что вам удалось узнать про извалов?
— Я не могу ответить на этот вопрос, — сказал Джеймисон. — Если бы вы знали то, что известно мне, вы бы уничтожили их.