Тут везде были двери. Куча дверей. Целый склад дверей: двери шкафов, металлические шлюзы, застекленные двери, за которыми виднелись полутемные проходы, двери без ручек, высотой Гидеон до пояса, полупрогнившие двери, сквозь которые можно было подглядеть наготу комнаты, этими дверями не скрытую. Все эти двери когда-то были красивы. Даже те, которые вели в чуланы с метлами. Кто бы ни жил в Первом доме, его окружала красота. Потолки оставались высокими и изящными, лепнина лежала затейливыми узорами, но все вокруг покрывали трещины, а однажды нога Гидеон провалилась сквозь прогнивший пол. Гиблое место.
Она спустилась по недлинной металлической лестнице. Дом делился на множество уровней и этажей, и зайти совсем далеко ей не удавалось, но сейчас она оказалась гораздо ниже, чем раньше. Темная лестница привела в выложенный плиткой зал, где светильники мигали и гасли. Гидеон распахнула огромную, страшно заскрипевшую двустворчатую дверь, за которой открылась гулкая комната. У Гидеон затрепетали ноздри. Воняло химикатами – в основном из огромной, грязной, идеально прямоугольной ямы в самом центре комнаты. Тусклая плитка вокруг ямы могла бы поспорить с самыми старыми и мерзкими частями Девятого дома. В яму вели металлические ступени. Но вот зачем?
Миновав яму, Гидеон уставилась на грязную толстую стеклянную дверь в другой стене. Из соседней комнаты на нее смотрело сгорбленное существо в плаще. Она инстинктивно потянулась к рапире, и существо быстро – тем же самым движением – потянулось к своей.
«Ну и дура, – подумала Гидеон, выпрямляясь. – Это же зеркало».
Да, на дальней стене висело огромное зеркало. Она прижалась к стеклянной двери лицом. Тысячи человеческих ног отполировали выложенный камнем пол соседней комнаты. Из ржавого бассейна торчал кран, на котором болталось брошенное бог знает когда полотенце. От времени оно превратилось в отдельные спутанные нити. На изъеденных грибком стенах висели изъеденные ржавчиной мечи. Из окна где-то в потолке падали золотые потоки солнечного света. Гидеон влюбилась бы в этот тренировочный зал в его первозданном виде, но теперь ни тронула бы ни один из клинков даже за деньги.
Вернувшись в зал с мигающими лампами, она заметила еще одну дверь ближе к лестнице. Раньше ее не было видно, потому что над ней висел гобелен. Но один из углов задрался, открывая дверной косяк. Гидеон отодвинула сырую тяжелую ткань и увидела темное дерево двери. Дернула ручку – и дверь открылась. За ней оказался длинный, выложенный плиткой коридор без окон. Квадратные светильники в потолке один за другим включались с тихими щелчками, освещая путь к огромной и нелепой двери в другом конце коридора. Дверь с тяжелыми колоннами и зловещими каменными выступами по сторонам казалась не слишком дружелюбной. Особенно если учесть, что сделана она была из плит черного камня, вделанных в раму из того материала. Косяк украшала литая панель со странным рельефом. Гидеон подошла, гулко стуча сапогами по блестящим плиткам. На рельефе красовались пять маленьких кружков, соединенных линиями. Такого узора Гидеон не знала. Под ним оказалась толстая каменная балка, покрытая резными гирляндами из листьев. Над каждым фестоном гирлянды сидел звериный череп с длинными рогами, загибавшимися внутрь и почти касавшимися друг друга. Эту чудовищную каменную конструкцию поддерживали изящные колонны, а вокруг каждой колонны обвивалось что-то резное, скорченное, живое – толстая скользкая дрянь, пухлая, извивающаяся. Гидеон потрогала резной мрамор и ощутила под пальцами крошечные чешуйки. Она нашла даже, где спина твари переходит в живот. Камень был холодный.
Ручки она не увидела, как и дверного молотка. Только темную замочную скважину, рассчитанную на ключ с зубцами длиной в ее палец. Она заглянула в скважину и ни хрена не увидела. Сколько она ни толкала дверь, ни дергала, ни совала пальцы в замок – ничего не помогло. Чертова дверь была заперта.
Очень интересно.
Она вернулась в маленький тесный зал и из упрямства снова занавесила дверь гобеленом. В неверном свете получилось вообще отлично. Никто ее не найдет в ближайшее время. Глупый скрытный поступок Девятой, чисто по привычке. Гидеон не понравилась собственная радость.