Впрочем, он вел себя настоящим джентльменом: в письмах никогда ни на что не жаловался — только просил доктора рассылать побольше циркулярных призывов, устраивать побольше интимных евангелических собраний и выжимать побольше денег из всех, кого можно было уговорить «проникнуться сочувствием к горестному положению наших Северных Братьев, до сих пор остающихся в стороне от всеобщего единения и взаимопонимания народов».
Иногда доктору Пленишу приходило в голову, что это не совсем справедливо по отношению к скандинавским миссионерам в Гренландии; иногда он думал о том, что его, пожалуй, устроило бы меньше взаимопонимания и больше наличных денег.
Ему не очень уютно жилось осенью и зимой 1930 года — года его победного вторжения в Нью-Йорк. За доллар в день он снимал в театральном районе номер с железной кроватью, двумя стульями, гидеоновской[90] библией, раздавленным тараканом на стене и ванной в другом конце коридора.
Не более радовала глаз и контора Эскимосской Культуры. Она состояла из большой комнаты, где помещался облезлый дубовый стол для него и сверкающее сталью бюро для капитана Гисхорна, шкаф с перепиской, шкаф с картотекой клиентов, забытые кем-то галоши и, на особой полке, роскошно переплетенное и богато иллюстрированное издание «Любовниц французских королей и английских герцогов» в семи томах. Кроме того, была еще темная проходная комната, где стоял стол мисс Кэнтлбери, не слишком юной и не слишком хорошенькой стенографистки — она же телефонистка и секретарь, — четыре стула для проблематических посетителей, зонтик мисс Кэнтлбери и богато иллюстрированное и роскошно переплетенное издание «Летописи арктических и субарктических экспедиций исследователей, звероловов и миссионеров всех вероисповеданий с древнейших времен до 1799 года нашей эры» в девяти томах.
Доктор Плениш часто думал о том, что этот объемистый труд мог бы помочь ему как проникнуть в психологию эскимосов, так и научить их строить дизель-моторы, но как-то никогда не хватало времени заглянуть в него.
Контора помещалась в старом шестиэтажном кирпичном здании на Четвертой авеню, с лифтом, который трясся и стонал при подъеме. Чуть не рядом был салун, где во все время действия сухого закона можно было получить лучший в Манхэттене бесплатный завтрак в приложение к платной выпивке. На одном этаже с Эскимосской конторой помещались массажист, агент по продаже резиновых изделий, издатель Нового завета, дела которого шли так успешно, что он выдерживал даже конкуренцию Библейского Треста, ночная стенографистка, знавшая все про всех, а также главная, она же и единственная, контора компании Золотых и Сапфировых Россыпей Свастика-Родезия, которая по занимаемой площади и по общим моральным установкам была поразительно схожа с Обществом Распространения Культуры среди Эскимосов.
Когда доктор Плениш приступил к работе, его чрезвычайно смущало отсутствие у него достаточных сведений об эскимосах. За всю свою жизнь он ничего о них не слыхал, кроме того, что они живут на севере, в снежных домах и питаются ворванью. Он решил вечерами походить в публичную библиотеку и почитать там про снежные дома и про ворвань.
К концу второго дня службы доктора Плениша, в течение которого он занимался тем, что просматривал переписку и брал на заметку возможных клиентов, преимущественно из разряда богатых вдовцов, капитан Гисхорн вдруг перестал диктовать мисс Кэнтлбери и сказал:
— Ну, вы тут продолжайте, дружище. Я спешу на коктейль к старухе Пиггот.
И он удалился, щеголяя своей тросточкой, белой гвоздикой в петлице, гетрами и черной фетровой шляпой.
Доктор Плениш посмотрел на мисс Кэнтлбери и вздохнул. Она показалась ему увядшей, но симпатичной.
— Доктор, вы не возражаете, если я присяду и выкурю папироску, благо начальство скрылось? — спросила она.
— Пожалуйста! Я даже составлю вам компанию.
Она уселась за стол капитана, прочитала две-три его любовных записки и сказала вполголоса:
— Слушайте, доктор. Я была бы рада помочь вам, ввести вас в курс дела. Вы мне кажетесь славным малым, а я, вы знаете, повидала людей. Может быть, есть чего-нибудь такое, что для вас непонятно в нашей лавочке?
(Он подумал, что в молодости, будучи почтенным преподавателем риторики, он не пропустил бы выражения «чего-нибудь такое».)
— Да, мисс Кэнтлбери, есть. У меня, правда, большой опыт работы в стимулирующих организациях, но мне до сих пор как-то мало приходилось иметь дело с эскимосами. Не порекомендуете ли вы мне лучшие книги по данному вопросу?
— Господи, да кто же в этом кабаке еще какие-то книги читает?
— Я понимаю, капитану Гисхорну это не требуется, но ведь он изучал быт северных народов на практике…
— Слушайте, доктор, вы уже большой, и пора вам знать, что Санта-Клаус существует только в сказках. Извините меня за резкость, но я не могу видеть, когда человека водят за нос — если только он не жертвователь, конечно. Так вот, запомните: после детства, проведенного в Англии, капитан за всю свою жизнь побывал севернее Бангора, штат Мэн, только один раз — в 1926 году, на туристском пароходе, который на день останавливается в Новой Шотландии, на день — в Исландии и на два дня — в Норвегии. Кажется, он действительно занимался исследованиями в Персии или в Африке — наверно не знаю. Но насчет эскимосов все его сведения укладываются в один рекламный лозунг: «Единение американских стран — это значит единение ВСЕХ американских стран!». Понятно? Эскимосы — наши младшие кузены на далеком Севере, а поэтому необходимо привить им все наши нравственные принципы и цивилизованные обычаи, — другими словами, радиопередачи Амоса и Энди, гольф, мыло «Бэби» и воздушные перелеты со скоростью двести миль в час в такие места, куда ни один здравомыслящий эскимос не полетит.
— Но что же мы все-таки делаем, чтобы помочь эскимосам?
— Делаем? Честное слово, док, времена Семи Карликов миновали. Мы просто посылаем шестьсот долларов в год Антиномистской Миссии в Гренландии, и она снабжает нас фото и литературой для рассылки. Раз мы оттуда получили даже целый комплект наглядных пособий — каяк, гарпун, китовый позвонок и чучело маленького тюлененка. Такая прелесть этот тюлененок — ну просто вылитый мой племянник Ирвинг. Вы не поверите, даже самые скряги и маловеры раскошеливаются на просвещение эскимосов при виде его умильных стеклянных глазок. Я сама раз чуть не пожертвовала четвертак!
Ну вот, значит, шестьсот монет идут антиномистам. Что они там с ними делают, я не знаю — режутся, должно быть, в «пьяницу» в долгие полярные ночи. Вот и все наши дела, не считая, конечно, того, для чего существует любая благотворительная организация: чтобы платить жалованье вам и мне и вносить арендную плату, так как иначе нам с вами пришлось бы проводить холодные зимние дни в зале ожидания на Центральном вокзале. А то, что остается, примерно шестьдесят два процента, идет капитану Хету Гисхорну на его бутоньерки, его девушек и его коньяк.
Но надо отдать справедливость капитану. Среди хозяев благотворительных организаций он единственный никогда не притворяется, будто делает кому-то добро, разве что в переписке с клиентами. Обычно какую шайку ни возьми — одна хоть раз в год пожертвует индейку бедным сиротам, другая изобличит провокатора в рабочем движении, который уже изобличен газетами, третья определит сто долларов стипендии неимущему студенту или отправит в турне выдрессированного лекторишку. Но капитан Гисхорн этим не занимается!
Еще вам нужно знать одну подробность, док, и тогда вы и думать забудете о каких-то там книгах. Я говорю о Джоне Литлфише — это наш главный экспонат. Это настоящий эскимос, которого мы цивилизовали. Как его на самом деле зовут, я не знаю, и сам Джон, кажется, тоже не знает. Может быть, он вовсе и не эскимос, а индеец племени кри. Какие-то миссионеры с Севера привезли его сюда двадцать лет назад, когда ему было четыре года; потом они обанкротились и смылись. Но, во всяком случае, он, кажется, похож на эскимоса, и, если его пощекотать, он ворчит, кажется, совсем по — эскимосски, поэтому, когда вы выступаете перед большой аудиторией, он сидит тут же на эстраде и может даже сказать речь из восьмидесяти пяти слов, которой его выучил капитан, о том, как он любит порошковое молоко. А вообще он служит маркером в бильярдной на Шестой авеню.
90
«Гидеоны» — американская торговая организация по распространению библии, главным образом в гостиницах и на железных дорогах.