Врач поджал губы. Глаза его смотрели недобро.
- Разрешите? - Инсаров протянул руку и снял с полки фолиант, обёрнутый бумагой.
- Не трогайте! - отец Савелий попытался вырвать у полицейского книгу, но Пётр Дмитриевич оказался ловчее: повернулся спиной и быстро открыл том на титульном листе.
В глаза бросилось знакомое по одному прошлому делу название - «Открытый вход в закрытый дворец короля» Ириния Филалета.
Лекарь отчаянно вскрикнул и, обхватив полицейского за шею, принялся душить. Пришлось книгу выпустить. Пётр Дмитриевич наклонился вперёд особым манером - так, чтобы противник потерял равновесие и начал падать вперёд. Отец Савелий инстинктивно разжал руки и кувырнулся, ударившись головой об основание шкафа. Сознание, однако, он не потерял. Напротив, поспешил встать, но нападать не стал. Вместо этого неожиданно скинул рясу, оставшись нагишом.
- Вы, святой отец, право, не того… - в замешательстве проговорил, отступая, Инсаров.
На лице лекаря появился злобный, торжествующий оскал. Вдруг кожа на его черепе лопнула и начала спадать к ногам. Расправились и затрепетали тонкие жгуты, похожие на щупальца медузы. Руки разделились вдоль, превратившись в суставчатые конечности, обтянутые бугристой кожей. Из боков выдвинулись пластины, между которыми подрагивала пронизанная сетью сосудов и артерий плоть. Показались длинные зазубренные костяные когти-лезвия.
Чудище бросилось на Инсарова с пронзительным клёкотом, его челюсти защёлкали, брызгая полупрозрачной жидкостью.
Пётр Дмитриевич попятился, но тут же упёрся в стол. Рука нащупала какую-то склянку, пальцы обхватили толстое горлышко.
Тварь, прикидывавшаяся отцом Савелием, ударила сверху вниз. «Когти» рассекли одежду на груди, впились в мышцы. Инсаров закричал и обрушил на череп чудища пузырёк. Выплеснулся реактив, удушливый запах ударил в ноздри, ладонь обожгло. Серая кожа зашипела и начала опадать, растворяясь на глазах. Тварь завертелась с жутким стрёкотом. Опрокидывая всё вокруг, она врезалась в шкаф, грохнулась на пол и забилась в конвульсиях.
Пётр Дмитриевич выскочил из кельи и прислонился к двери, слушая раздающиеся изнутри звуки. Когда они стихли, он рискнул заглянуть в комнату. Чудище лежало, раскинув конечности. Голова его исчезла - неизвестный реактив начисто сжёг и кожу, и плоть, и кости. Инсаров взглянул на собственную руку: пальцы и часть кисти покраснели, появилось несколько пузырьков. Похоже, на человеческое тело состав действовал не столь роковым образом.
Полицейский вошёл. Он чувствовал, что вплотную приблизился к тайне монастыря. Несколько лет назад, когда Петербург охватила эпидемия холеры, ему пришлось столкнуться с подобными тварями. Тогда он не мог узнать, откуда они взялись - чудища погибли в огне, не оставив следствию никаких ниточек. Теперь же Инсаров понял: их исторгла из себя Троицкая обитель. Далеко же занесло пришельцев из иного мира…
Омыв руку в тепловатой воде, стоявшей в дубовой кадке в углу кельи, Пётр Дмитриевич обработал раны нашедшимися у лекаря медикаментами и принялся изучать записи, сделанные как фальшивым отцом Савелием, так и упавшим с лестницы - случайно ли? - братом Варнавой. Через два часа, когда труп чудища уже начал пованивать, Инсаров покинул келью удовлетворённый. Вот только он сомневался, что кто-то посылал за исправником, а это осложняло дело.
Налицо имелся заговор. Не вовлечённые в него монахи время от времени становились жертвами несчастных случаев, а в последнее время - и убийств. Твари, прикидывавшиеся людьми, совершенно обнаглели от безнаказанности - они пользовались определённой отгороженностью Троицкой обители от остального мира: светские власти не совались сюда, если их не звали. Часть братьев стала заложниками проникших из иного мира чудовищ. Один из них попытался сбежать - и был убит так называемым «поисковым отрядом». Другой хотел рассказать о происходящем полицейскому - его постигла та же участь. Инсаров, впрочем, допускал, что часть монахов не в курсе того, что творится у них под носом. Тот же Филарет.
Инсаров прошёл в свою келью, стараясь не привлекать внимания. Нужно было обдумать, как действовать дальше. Странно, что от него до сих пор не избавились. Должно быть, не думали, что он может представлять угрозу. Однако теперь, когда полицейский раскрыл «отца Савелия», за ним придут, как только будет обнаружен труп лекаря.
Пётр Дмитриевич понимал: одному с лжемонахами ему не справиться. Лишь Бог ведает, сколько их завелось в обители за девять лет - с тех пор, как безумный алхимик создал особый эликсир, растворяющий грань между мирами, и впустил на Землю серых тварей. Отец Варнава стал их первой жертвой. Тогда чудища ещё скрывались, брали на себя труд создавать видимость несчастных случаев. Теперь они обнаглели и почти не таились: убивали тех, кто узнавал о них и был готов проболтаться. Судя по тому, что некоторых монахов просто убивали вместо того, чтобы занять их место, существа не могли принимать человеческий облик исключительно по своему желанию. Имелись какие-то ограничения, и те, которые томились в подземелье библиотеки, ждали своей очереди.