– В чём дело? Почему нет эфира? – раздражённо спросила она.
– Гидра отрубила.
Лада побелела и побежала в наш кабинет.
– Так. Это что за произвол? Вы знаете, что по закону 132-ФЗ никто не имеет право вмешиваться в частную собственность? Вы хотите, чтобы вас посадили на три года?
Нет, Лада не была так глупа, чтобы думать, что Любу (по сути, Гидру) кто-то посадит за то, что она сделала всё правильно, с точки зрения Гидры. Просто надо было им продемонстрировать, что мы тоже свои права знаем.
Люба в какой-то момент замешкалась. Но у неё была цель. Нет, не цель, вернее, задача. Даже не так. Программа. Как у компьютера. И отойти от этой программы она не могла никак.
– Мы являемся вашим основным рекламодателем и требуем, чтобы информация, прочащая нас, в эфире не появлялась.
– Ваши требования противоречат уставу Башни, федеральному закону «Об информации» и здравому смыслу. Вы проплатили только пять часов эфира. Во всё прочее время мы обязаны выдавать ту информацию, которая является актуальной и беспристрастной.
Люба сдаваться не хотела. Она потребовала показать ей Устав и федеральный закон.
– Я не обязана показывать Вам устав – это корпоративный документ, а Федеральный закон доступен любому. Посмотрите в Интернете.
– В таком случае, вы ссылаетесь на нормотивные акты, которые выдумали сами, – холодно ответила Люба.
От этой наглости Ладу перекосило. Я видела, как наливаются злостью её глаза, как руки сжимаются в кулаки. Мне казалось, ещё секунда, и Лада вцепится в эту тварь, станет рвать её на куски – на тупых никчёмных людишек.
Но она просто взяла стул, громко поставила его возле шкафа, встала на него прямо в обуви, стала копаться в бумагах. Она достала устав и тоненькую книжку закона «Об информации», пролистала устав.
– Вот, видите. Пятый пункт «рекламодатель не вправе диктовать наполнение эфира». Видите? Сама выдумала, да?
Не дожидаясь ответа, она стала быстро листать ФЗ.
– Ещё любопытный пунктик. Вот, смотрите «… никто не имеет права посягать на свободу информации. Допускается только распространение сведений, в которых заинтересован рекламодатель, за определённую плату и на фиксированный объём… Рекламодатель не вправе требовать распространения либо нераспространения иных сведений вне рамок того объёма, который он оплатил. Если кто-либо требует распространения либо нераспространения нужных или мешающих ему законных сведений, это называется цензура». А сейчас мы посмотрим, что же грозит за цензуру. Вот смотрите «… В случае доказательства в суде факта цензуры, лицо, занимающееся цензурой, получает наказание в виде лишения свободы от месяца до трёх лет».
Лада замолчала. Она выжидающе смотрела на реакцию мерзкого щупальца. И, хотя их колбасило от осознания своей неправоты, они стояли на своём, потому что должны были стоять на своём.
– В Центральной Башне нам пояснили, что желание рекламодателя – закон. И посчитали наши требования адекватными, – сказала Люба.
Не так уверенно, как прежде, но всё-таки безаппеляционно.
– Мы Околоцентральная Башня. Мы другая организация.
– В таком случае, мы отказываемся от контракта с вашей Башней.
– Вы, очевидно, имеете в виду то, что не собираетесь его продлевать, – ответила Лада.
Она прекрасно понимала, что партия проиграна, чем это грозит ей непосредственно и всем нам.
– Нет, мы отказываемся от существующего контракта.
– Он на год. Вам придётся заплатить огромные неустойки.
– Неустойки мы обсудим в суде.
Щупальце исчезло, а Лада опустилась на стул, на котором только что стояла в обуви и обхватила голову руками. Она прекрасно понимала, что суд – та же самая Гидра, а значит, наша зарплата сократиться в два раза. Хорошо, если в два, а не в три – пять раз. Хорошо, если у нас останется хоть какая-то зарплата. А значит, лестница под ней выпрямится опять. И третьего падения она не переживёт.