Да, я шла. Не помню, как шла. Помню только, что думала о большой и вкусной шаурме, которую последний месяц покупала каждый день в киоске у своего дома. Вот я её съем, лягу на диван, выпью чая. И что-нибудь придумаю. Когда я подняла глаза от трещинок на асфальте, которые в этот день чрезвычайно меня забавляли, я увидела, что киоска с шаурмой нет. Есть только киоск с канцтоварами. Я подумала, что его перенесли, и заглянула в окошко:
– А куда шаурма делась?
– Убрали. Нас всех по всему городу скоро уберут. Гидре кажется, что мы ей мешаем.
– А убрали куда? – не унималась я, потому что очень хотелось шаурмы.
– Как куда? Вообще.
Когда на Луговой убирают киоски – это хорошая новость для выпуска. Когда убирают киоск возле твоего дома, где ты постоянно покупаешь шаурму, – это беспредел, произвол и полнейшее нарушение прав человека.
– А вы куда пойдёте работать, если вас уберут?
– На пенсию, буду на копейках сидеть, – ответила женщина из киоска и стала рассказывать, какая у неё нищенская пенсия.
Мне было плевать, легко ли прожить на три тысячи, мне было плевать на то, сколько она платит за квартиру. Я очень хотела есть. И хотела не что-то, а конкретную шаурму.
Тут я увидела, что огромное щупальце, состоящее из нескольких десятков пар рук, тел, голов, окутывает киоск с канцтоварами. Женщина, сидевшая там, выбежала, стала метаться и плакать.
– На каком основании вы убираете киоск? – закричала я.
– На основании закона о рыночной торговле.
– Но это не рынок никакой. Это киоск.
Я увидела маленькую головку Гидры, появившуюся специально по этому случаю.
Гидра достала листочек и ручку, написала: «Постановление правительства: внести дополнения в закон о рыночной торговле. Пункт 5 дополнить словами «рынки и прочие объекты розничной торговли не имеют право находиться на расстоянии ближе 100 метров от дороги»».
Раньше законы принимались совсем по-другому. Какие-то дядьки годами спорили, можно ли провести тот или иной закон, его обсуждали в диспутах с населением и, если дядек, которые за закон, становилось больше, закон проходил. Таким образом, слава богу, за пять лет не было принято ни одного нового закона.
17
Поэтому вместо того, чтобы пойти домой, поставить чай, переодеться, кинуть пакетик и радостно уплетать его с шаурмой, щедро сдобренной майонезом из холодильника, я пошла в ближайший магазин. Ближайший магазин был почему-то закрыт. Я пошла в магазин в другом квартале. Там висела табличка «учёт». На рынок я идти уже не захотела и отправилась домой. Раскрыла холодильник в надежде там найти хоть что-то, но кроме половины бутылки майонеза и такого же количества кетчупа, обнаружила лишь несколько грязных пакетов. Тогда я решила просто попить чай. Взяла пустой чайник, пошла в ванную, открыла кран и… Вода не полилась. Что, бл…дь, за гадство!
Я легла на кровать, потому что руки, ноги и голова стали ужасно тяжёлыми. Я подумала, что сейчас отрублюсь, потом проснусь, и что-нибудь придёт в голову само собой. Но мало того, что ничего не приходило, заснуть я не смогла до четырёх утра – всё крутилось в голове, как я буду, что дальше… Почему Лада сбежала с нашего, пока ещё держащегося на плаву, корабля…
Это я поняла только назавтра. Сотрудники стали увольняться один за одним, требовать зарплаты, некоторые набирались наглости требовать увеличения зарплаты. Люди перестали работать – приходили, кто как захочет. Шушукались, что абсолютно не по праву я занимаю это место.
Каждый день происходили неадекватные вещи. То Гидра выпустит закон о том, что в определённых местах запрещено курить или разговаривать, то треснет своим щупальцем, непонятно для каких целей надевшим милицейскую фуражку, по толпе, которая собралась, чтобы отстоять своё право покупать машины по цене, не завышенной в восемь раз.
А вот ещё дурацкий закон: вместо экзаменов в школе ввели тесты. Настолько трудные, что Правдин сдал литературу только на сорокбаллов (тройка), а я вообще только на десять вопросов из ста смогла ответить. В это же время почему-то много ребят из кавказских республик, сдало этот тест на 100 балов. Когда по шарам гласности передавали, интервью с этими будущими Ломоносовыми, они говорили «мэня» вместо «меня», и просили повторить вопрос, явно не понимая, о чём их спрашивают.
Воцарившийся хаос Гидра объясняла тем, что какие-то мелкие чиновники берут взятки. Хотя все прекрасно знали, что щупальца Гидры отбирают всё и у всех, а потом отправляют голове, голова это поглощает и кормит остальных, чтобы они не сбежали. Боролась с основной проблемой страны Гидра очень своеобразно. Сначала она переименовала образование в просвещение и заменила нормальные предметы типа литературы, биологии и физики какой-то глупостью из серии уроки патриотизма, история религий, польза объединения и ещё что-то, что я не могу назвать, потому что это даже не предмет, а просто длинная, не имеющая никакого смысла, аббревиатура.