Гидра топнула так, что я подлетела выше крыши своего дома. Приземлилась на пол и больно ударилась головой.
– У тебя его уже не осталось. Ты хотела гулять по облакам с Амо. Он с нами.
Я понимала, что Амо с ними. Но я всё ещё не теряла надежды вырвать его. Пусть без ног, пусть с промытыми мозгами и карманами, в которых ничего, кроме дырок… Пока мы живы, у меня есть хоть какой-то шанс сидеть с ним на одном облаке. Ведь для невесомости не должно иметь значения, есть ли у человека ноги…
Гидра смотрела на меня выжидающе миллионами глаз. Гидра протянула мне руку, состоящую из сотен рук.
– Я просто хочу гулять по небу. А с кем, я уже сама решу. В Гидре это делать невозможно. Нет никакого закона, что мне нельзя гулять по небу. Нет, и не может быть. Если такой закон будет, это будет нарушение конституции. Это будет нелегитимный закон. Никто не обязан будет его исполнять.
Гидра почесала в затылке, взяла новую бумажку и написала: «Закон: любое лицо, имеющее мечту гулять по небу, должно доказать свою возможность гулять по небу, пройдя через огонь».
Я посмотрела этот закон.
– Что за чушь? Почему я должна доказывать своё право на мечту?
– Это делается для сохранения здоровья нации. Мы не можем рисковать своими гражданами. Гулять по небу может лишь тот, чьё здоровье позволяет пройти через огонь.
Гидра взяла одной из рук канистру с бензином, полила мой дом. Чиркнула зажигалкой.
– Если вы продолжаете иметь мечту гулять по небу, вы должны получить разрешение.
Мой дом был разрушен, моих друзей перемололо в этой жуткой машине. Человек, с которым я хотела осуществить свою мечту, больше не человек. Ни денег, ни пищи у меня не было, и достать это всё было нереально. Того восхитительного, большого, сверкающего города больше не осталось. Он превратился в руины. Мой диплом больше ничего не стоил. Нет. Я не идиотка. Я не хочу во имя каких-то дурацких идей и принципов лезть в огонь. Просто у меня ничего не осталось, кроме себя. Просто пройдясь по огню, я буду также уничтожена, как став частью этой гигантской твари. Если я из пластилина, я расплавлюсь и утеку в щели. Если я из глины, я затвердею и не смогу сделать больше ни одного движения. Если я сольюсь с ними, мои ноги, руки, лицо перемолотит также, как их. А впрочем. Какого хрена! Я хочу гулять по небу. Возможно это или нет. Я имею на это право.
– Не стоит оно того, – сказала Гидра, – мы сильны. Мы можем исполнить любую твою мечту. Будь с нами.
– Я хочу гулять по небу. И, если того требует закон, я пройду по огню.
Гидра подожгла мой дом. Я встала в середину. Было ли мне больно? Не настолько, как я ожидала. Больно? Ну да, но не больнее, чем когда твоё тело состоит из зубов, которые ест кариес и от того они все ноют. Это была боль, которую стерпеть можно. Я думала только о том, как это, когда ты утекаешь через щели. Но я никуда не утекла. Я состояла из глины, поэтому не растекалась, а твердела. Когда в доме больше нечему было гореть, огонь потух. Гидра, будь она проклята, лишила меня движений. Я превратилась в истукан, которому больше не надо ни пищи, ни крова. Ибо в таком состоянии можно было жить везде. Но в таком состоянии уже невозможно гулять по небу. Впрочем, я выстояла. Когда-нибудь, лет через сто, ко мне сюда будут ходить люди, и класть мне к ногам цветы, как живому памятнику. Когда-нибудь меня за это можно будет наградить медалью. Но никогда… Никогда нельзя будет почувствовать ступнёй небесную лёгкость облака, потому что все чувства сгорели вместе с едва живой надеждой на то, что Гидры завтра не станет.
Гидра была обескуражена. Она была уверена, что её победить невозможно. Что устоять перед ней никому не под силу. Со злости она топнула ногой, передавив несколько десятков чьих-то рук и ног. И, может, сделала это не для того, чтобы выразить свой гнев, а чтобы в очередной раз насмерть перепугать тех, из кого она состояла.
Я подлетела выше того места, где был потолок моего дома, а когда упала вниз, разбилась. Разлетелась по всей квартире осколками. Нет, я ещё была жива. Сосуд, в котором горел мой огонь, был хорошо защищён твёрдой керамической бронёй. Но моя голова лежала в одном углу, а правая кисть – в другом. Мне было сложно понять эту жестокость. Если я просто хочу гулять по небу, какое тебе до этого дело, я же у тебя ничего не краду…
Я услышала робкий… заикающийся, едва слышный голосок. Такой бесконечно любимый. Такой желанный минут пять назад.
– А чего плохого в том, что кто-то хочет ходить по небу?
Несколько сотен голосов зашикало в ответ. Я бы тоже зашикала, если бы у меня были силы. Амо, зачем ты подставляешься, тебя же сожрут…
– Ну ладно, если кто-то отдаёт меньше, чем 90 процентов картошки. Ладно, если кто-то построил киоск или написал книгу. Тут я бы понял. А если кто-то просто хочет гулять по небу, что в этом такого? – отозвались откуда-то с хвоста.