— Значит, его настоящая фамилия де Лиссак, а не Делапп, — сказал я. — Но как бы то ни было, хотя он и полковник, хорошо, что он убрался отсюда прежде, чем Джим наложил на него свою руку. И он успел вовремя, — прибавил я, выглянув из окна кухни, — потому что вот и Джим, легок на помине.
Я подбежал к двери, чтобы встретить его, сознавая в то же время, что я бы дорого дал за то, чтобы он остался в Эдинбурге. Он бежал к дому, махая над головой какой-то бумагой, и я подумал, что, может быть, это письмо от Эди и что ему все известно. Но когда он подбежал ближе, я увидал, что это кусок плотной желтоватой бумаги, которая хрустела, когда он махал ею, и что в глазах его светится счастье.
— Ура, Джек! — громко закричал он. — Где Эди? Где Эди?
— Что это такое, дружище? — спросил я.
— Где Эди?
— Что это у тебя?
— Мой диплом, Джек. Теперь я могу лечить когда захочу. Все сошло хорошо. Я хочу показать его Эди.
— Самое лучшее, что ты можешь сделать, это совсем забыть об Эди, — сказал я.
Я никогда в жизни не видал, чтобы человек так стремительно менялся в лице.
— Как! Что ты хочешь этим сказать, Джек Кол-дер? — запинаясь проговорил он.
Говоря это, он выпустил из рук свой драгоценный диплом, который упал за изгородь, долетел до куста вереска и затрепетал там на ветру; но Джим даже и не посмотрел на него. Он глядел на меня в упор, и я видел, что его глаза загорелись зловещим огнем.
— Она недостойна тебя, — сказал я.
Он схватил меня за плечо.
— Что ты сделал? — прошептал он. — Это твоя шутка? Где она?
— Она убежала с французом, который жил здесь.
Я все придумывал, как бы мне сказать ему это помягче, но так как я совсем не умел лгать, то не смог придумать ничего лучше этого.
— О! — сказал он и остался стоять, кивая головой и глядя на меня, но я прекрасно понимал, что он не видит меня и едва держится на ногах. Так простоял он с минуту или больше, сжав кулаки и все кивая головой. Затем он точно с трудом что-то проглотил и сказал странным, резким и хриплым голосом:
— Когда это случилось?
— Нынче утром.
— Они были обвенчаны?
— Да.
Он ухватился за дверной косяк, чтобы удержаться на ногах.
— Она ничего не велела мне передать?
— Она сказала, что просит тебя простить ее.
— Пусть пропаду я пропадом в тот день, когда сделаю это! Куда же они поехали?
— Надо думать, во Францию.
— Кажется, его фамилия Делапп?
— Его настоящая фамилия де Лиссак, и он — лицо важное, полковник гвардии Бони.
— Ах! Он, должно быть, едет в Париж. Хорошо! Хорошо!
— Держись! — закричал я. — Отец, отец! Дай виски!
Под Джимом подогнулись колени, но он успел справиться с собой прежде, чем старик прибежал с бутылкой.
— Унесите виски, — сказал он.
— Выпейте, мистер Хорскрофт, — закричал отец, суя ему в руки бутылку. — Это подкрепит вас.
Джим схватил бутылку и перебросил ее через изгородь.
— Это хорошо для тех, кто хочет забыться, — сказал он, — но я буду помнить.
— Да простит вам Бог, что вы понапрасну разбили бутылку! — громко воскликнул мой отец.
— И чуть не размозжили голову офицеру пехотного полка его величества! — добавил старый майор Элиот, голова которого показалась над изгородью. — Я не прочь выпить рюмочку после утренней прогулки, но, когда около моего уха со свистом пролетает целая бутылка — это уж слишком. Но что такое у вас сделалось, что вы все стоите, точно на похоронах?
Я в нескольких словах рассказал ему о нашем горе, между тем как Джим с бледным лицом и нахмуренными бровями застыл, прислонившись к дверному косяку. Когда я кончил, то и у майора был такой же печальный вид, как у нас, потому что он очень любил как Джима, так и Эди.
— Фи! Фи! — сказал он. — У меня были кое-какие подозрения после той истории в сторожевой башне. Все французы таковы. Они не могут оставить женщин в покое. Но, по крайней мере, де Лиссак женился на ней, и это может служить нам утешением. Но теперь не время думать о наших личных огорчениях, опять поднялась вся Европа, и, похоже, нужно снова ждать двадцатилетней войны.
— Что вы хотите этим сказать? — спросил я.
— Да как же, ведь Наполеон вернулся с острова Эльбы, и его войска собрались к нему, а Людовик спасся бегством. Я слышал эту новость нынче утром в Бер-вике.
— Господи! — воскликнул мой отец. — Нам опять придется воевать, а это уже так надоело.
— Да, мы думали, что совсем избавились от тени, но вот она — опять показалась. Веллингтон получил приказание из Вены идти в Голландию, так как полагают, что Наполеон нападет с той стороны. Ну это известие не предвещает ничего хорошего. Я получил уведомление о том, что должен присоединиться к 71-му полку в чине старшего майора.