Он сбрасывает её с плеча. — Раскрылатим всё к чёрту! Заставь Шимпа настроить несколько дронов, чтобы они могли входить и заземлять их или типа того. Он направляется к двери.
На этот раз рука, которую я возлагаю на него — больше, чем просто внушение. На этот раз она прижимает его, разворачивает, толкает к переборке. Его упавший шлем прыгает по палубе. Неуклюжие руки в перчатках поднимаются, чтобы отбить меня, но в них нет сил. Его глаза пляшут сумасшедшую джигу на лице.
— Ты подумал как следует? предельно спокойно говорю я ему.
— Нет времени думать! Они могут даже не пройти сквозь ворота, может быть, они даже не пытаются, я имею в виду…
Его глаза светятся от слабой и нелепой надежды.
— Может это даже не атака, спорим…, они просто… они умирают.
— Это конец света, их дом в огне, и они просто ищут место, чтобы спрятаться, они не ищут вход, они ищут выход.
— И что заставляет тебя думать, что внутри для них будет менее смертельно, чем снаружи для нас?
— Они не должны быть умными! — выкрикивает он. — Они просто напуганы!
Пальцы слабого электричества вспыхивают и потрескивают по краям люка: возможно, тепловая молния. Или, может быть, что-то более цепкое.
Я держу Хакима пришпиленным. — Что если они умные? Что если они не просто инстинктивно прячутся? Что если у них есть план, а?
Он разводит руками. — А что ещё мы можем сделать? Только не дать им шанса нас взломать. Мы валим отсюда сейчас!
— Да хватит уже! — ору я на него. — Забей на ледяного гиганта. Наш шанс — это звезда.
Он перестаёт бороться и замирает, уставившись на меня и ожидая подвоха. — Ты — ненормальное, — шепчет он, когда от попыток достучаться до него осталось лишь отчаяние.
— Почему? Шимп говорит, что мы всё равно почти закончили.
— Он сказал это полчаса назад! И нам уже тогда нужен был час на то чтобы пройти!
— Шимп? — Я говорю не ради пользы ИИ, а ради Хакима.
— Я здесь.
— Скажи: мы максимизируем червоточину. Выбрось как можно больше массы, кратчайший путь наружу по огибающей.
— Приливное напряжение разрывает Эриофору на два облака из обломков примерно одинаковой массы, каждое из которых сосредоточено на…
— Измени это. Скажи: мы оптимизируем расстояние и смещение, чтобы максимизировать скорость без потери конструктивной целостности.
По ожиданию я могу сказать, что к ответу будут приложены серьёзные доверительные пределы.
— Эриофора напрямую подвергнется воздействию звёздной оболочки в течение 1300 корсек — наконец говорит он. — Плюс-минус 450.
2300 кельвинов. Базальт плавится при 1724.
Но Шимп ещё не закончил. — Мы также рискуем получить существенный структурный ущерб из-за миграции вторичных центров масс за пределы жёстких каналов смещения Эриофоры.
— Скажи: мы это сделаем?
— Мне это неизвестно, нужен консенсус — отвечает Шимп.
Хаким вскидывает руки. — Да почему же, бл., нет? Это же то, что ты уже делаешь!
— Мои модели не могут учитывать плазменную инвагинацию или электрические события на корпусе, — сообщает Шимп. — Поэтому они упускают как минимум одну важную переменную. Ты не можешь доверять моим предсказаниям.
Внизу в конце отсека люк светится красным, как небо. Электричество шипит, трещит и хватается.
— Сделай это. — внезапно говорит Хаким.
— Мне нужен консенсус. — повторяет Шимп.
Конечно. Шимп отдаёт руководство собой нам, мешкам с мясом, когда он теряется. Но обращаясь к нам за мудростью, он не знает за кем следовать, если мы не единодушны в решении.
Хаким маниакально ждёт, его взгляд мечется между мной и люком. — Хорошо? — через мгновение говорит он.
Всё сводится ко мне. Я могу отменить его решение.
— Чего ты ждёшь? Это была твоя чертова идея!
Я чувствую еле преодолимое желание наклониться и прошептать ему на ухо: «Теперь я не просто марионетка из носков Шимпа, да?!» Я сопротивляюсь этому.
— Конечно. — вместо этого говорю я. — Дадим ему шанс.
Колёса пришли в движение. Эриофора дрожит и стонет, сжимаясь векторами, для которых она никогда не была создана. Незнакомые ощущения щекочут мой задний мозг, двигаются вперёд, укореняются в моих кишках: невозможное, неописуемое ощущение низа сразу в двух местах одновременно. Одно из этих мест безопасно и знакомо, под моими ногами, под палубами, лесами и скалой в самом сердце корабля, но вот другое становится всё сильнее, и оно движется…