вам не большее удовольствие, чем та отрада, которую я испытываю при виде вас. Мужайтесь, сударыня, умерьте вашу скорбь; пусть она не обрекает вас более на жестокие мучения из-за человека, который целиком в вашей власти и предан вам до конца. Я надеюсь увидеть вновь чудесный блеск ваших прекрасных глаз, который заменяет мне все, что способно меня услаждать, и составляет все мое счастье. Пусть же эти прекрасные глаза обретут свою прежнюю живость и прежнюю ясность, пусть они перестанут проливать слезы! Будьте уверены, что они вновь увидят того, кто был для вас столь желанным. Ежели мое отсутствие причиняет вам тоску, ваше отсутствие доставляет мне еще большую, ибо из-за него я бываю близок к смерти тысячу раз на дню. Отрадно сознавать, что вы вручили мне такую прекрасную жизнь, как ваша, и, сознавая это, наслаждаться счастьем; но не говорите, что вы мне ее пожертвовали; во мне нет ничего, что заслуживало бы столь прекрасной жертвы, разве лишь то, что я примерный возлюбленный, и только по этому отрадному для меня праву я осмеливаюсь принять ее и пожертвовать вам свою жизнь без остатка. Я знаю, что вы непрестанно шлете мне ваши нежные жалобы, а я поминутно шлю вам в ответ свои; в ваших сетованиях долетает до меня ваша тревога, мои же доносят к вам мою любовь, которая будет длиться вечно и должна вдохнуть в вас надежду, что настанет желанный день и печали ваши исчезнут. Не печальтесь же более, сударыня, и знайте, что самые нежные услады, даруемые Францией, оборачиваются для меня жестокими пытками при одной мысли, что, на свое несчастье, я столь далек от вас. Я знаю, что вы вполне уверены в моей нежности, как это явствует из ваших слов, коли вы все еще помните о том внимании, которое я вам проявлял, и об услугах, которые я вам оказывал: все это незначительно по сравнению с моею любовью, она бесконечно выше всего того, что сумела для вас сделать. Ваша малейшая признательность в тысячу раз дороже всего того усердия, какое способен проявить самый примерный любовник, желающий вам услужить. Пусть вас не тревожит мысль о тех мелких услугах, которые я вам оказывал; подумайте скорее о новых услугах, которые ныне я готов оказать вам. Позабудьте о моем последнем письме и помните лишь о том, что я пишу вам сейчас; оно должно принести вам столько же радости, сколько горести причинили вам мои прежние. Что до меня, позвольте заверить вас в одном: я еще ни разу не был так глубоко тронут, как в тот день, когда ко мне пришла весть от вас и когда я более трех часов кряду замирал от радости и любви, находясь в кругу самых прекрасных женщин Франции. Но все это никак не сравнимо с той досадою, какую я испытываю сейчас по поводу горестей, терзающих вас в разлуке со мною, и уверяю вас, что я всей душою сострадаю вашим любым невзгодам и недомоганиям, одолевающим вас. Они подобны стрелам, пронзающим поминутно мне сердце, и чем сладостнее для меня воспоминание о вашей любви и ваших совершенствах, тем горестнее я подавлен терзающей вас печалью. Но к чему вам долее сетовать на горе, которое вы испытываете из-за любви ко мне? Что еще в моих силах? Разве только обожать вас все сильнее день ото дня и принести вам в жертву всю свою жизнь? Слова, в которых вы изъясняете мне вашу любовь, так сладостны, и я глубоко удручен, что не могу найти более сильных, дабы выразить вам мою нежность. Я готов отозваться всей душою на проявления вашей любви и посвятить вам все мои чувства, не разделяя их ни с одной другой женщиною. Все они отданы вам, устремлены к вам одной, и, Верьте мне, душа моя будет тосковать только по вас. Я не могу полюбить женщину и более совершенной, более законченной красоты. Одна лишь сила вашей любви и вашего обаяния должна бесспорно предвещать вам, что я никогда не смогу испытывать влечения ни к кому, кроме вас. Поверьте, сударыня, что ежели я покинул Португалию, то сделал это лишь потому, что, к досаде моей, не мог с достаточной непринужденностью беседовать с вами в вашем злополучном монастыре. Я внушил вам надежду, что приеду и пробуду с вами некоторое время, но я прекрасно сознаю, что этого недостаточно; и, ежели таково ваше желание, я проведу подле вас всю свою жизнь; я постараюсь сделать все, чтобы выполнять вашу волю и выказывать должное почтение и преклонение вам, самой прекрасной и безупречной возлюбленной. Я подтверждаю вам это правдивое намерение, дабы положить предел всему, что приносит нам обоим досаду и горести. Мне было крайне отрадно узнать, что письмо, полученное мною от вашего брата, прервало на время ваши огорчения: меня оно тоже весьма утешило. Знаю, что в вашем увлечении и вашей нежной страсти повинен я, но вам небезызвестно, что я увлечен вамм не в меньшей степени; и ежели я сделал вас несчастной, я сделал несчастным и самого себя, расставшись с вами. Но это ненадолго: ни дальнее расстояние, ни ваш монастырь не помешают мне вас любить и стремиться быть к вам поближе. Ваша обитель храпит сокровище, принадлежащее только мне; вам это докажет мое возвращение, и порукою тому мои письма. Злополучный рок разлучил нас на некоторое время, но любовь связала наши сердца навсегда. Я буду вам часто писать, дабы уверить вас, насколько мне дорого все в вашей жизни, и сказать, что я страдаю вашими горестями, дабы вы знали, что любовь моя дошла до высшего предела. Прощайте, продолжать я не в силах; я храню ваше письмо более бережно, нежели собственную жизнь, я целую его без счета; дай-то бог, чтобы мне привелось целовать вас так же без устали. Надеюсь, что такой день настанет и что судьба соединит нас так же, как она нас разлучила. Прощайте! Перо выпадает у меня из рук, с нетерпением жду вашего ответа. Сохраните вашу дружбу ко мне и верьте, что я вернусь в Португалию лишь затем, чтобы избавить вас от невзгод, которые вы испытываете из-за меня, искренне преданного вам и принадлежащего вам в тысячу раз больше, нежели самому себе.