Письмо второе
Напрасно вы вините меня в том, будто я поступаю с вами дурно и вас позабыл; по правде говоря, я не верю, что вы так думаете обо мне, или, ежели я ошибаюсь, значит, вы еще не получили моего письма. Я уверен, что, получив его, вы окончательно перемените свое мнение. Теперь я не в силах что-либо сделать, разве только разуверить вас в этом заблуждении и выказать по-прежнему сильное влечение, которое я испытываю к вам: я был бы самым вероломным любовником на свете, ежели бы после столь нежных заверений в моей дружбе к вам и той взаимности, которою вы мне на них отвечали, я оказался бы непостоянным в любви. Да, сударыня, верьте, что я все тот же и не изменюсь никогда. Разлука лишь сильнее распаляет мою страсть, она причиняет мне столь жестокие муки, что, испытывая их, я легко представляю себе, сколь нестерпимы ваши терзания. Перестаньте же печалиться, не предавайтесь отчаянию, коли вы не хотите лишить жизни несчастного, который ежечасно думает лишь о вас и чьи пытки вы безмерно усиливаете непрестанными сетованиями на ваши печали и горести. О, зачем я вас только увидел! И почему в ту пору, когда я вас увидел, вы были ничуть не менее прекрасной и любящей? Но что я говорю, несчастный! Я никогда не пожелал бы, располагай я тысячью жизней, подобно моей, лишиться выпавшего мне счастья встретить вас, ибо эта первая встреча была для меня верхом блаженства. Я доволен своей судьбою, и, если я стражду вдали от вас, страдания эти столь сладостны, что было бы несправедливым жаловаться на них; если все же я жалуюсь, то только потому, что мне известны ваши терзания и ваши сетования на того, кто в любую минуту жизни принадлежит вам. Не стыдите же меня за то, будто я злоупотребил вашим доверием: такой поступок недостоин порядочного человека и безупречного любовника; моя нежность должна убедить вас в том, что я поступил так, исходя из лучших побуждений. Моя безмерная любовь должна внушить вам, что она выше всех этих подозрений; поскольку вы самая прелестная и самая верная возлюбленная, вы достойны большей преданности и любви, нежели те, что можно найти в сердцах всех любовников на свете. Но к чему твердить, будто я вам изменяю? Это ли справедливое воздаяние за мою любовь? Неужто вам угодно, чтобы я расстался с жизнью, услышав ваш столь суровый приговор? Что я такое совершил, чтобы вы так судили обо мне? Нарушил ли я верность вам? Ощутили ли вы с моей стороны какую-либо холодность? Доставил ли я вам какое-нибудь неудовольствие? Я предпочел бы тысячу раз умереть, нежели не угодить вам чем бы то ни было. Вы пишете, что не получали от меня вестей вот уже полгода, но вините в этом ненадежность гонца — ибо я вам писал за это время дважды, — а не ослепление, которое будто бы нашло на вас, когда вы меня полюбили. Наши услады не кончились, или ежели они и прервались, то ненадолго. Вы еще увидите меня в Португалии, и вам суждено убедиться в том, что я готов полностью отречься от моих родителей, моего состояния и моего отечества, чтобы принадлежать вам целиком. Ежели ваша любовь истинна, желания ваши не будут напрасными. Я надеюсь усладиться вашей нежностью и прелестью у вас в обители еще скорее, чем вы полагаете, со всем пылом и страстью, которых вы ждете от меня, и усладам нашим суждено окончиться лишь с концом наших дней. Предайтесь же этой отрадной надежде вкусить более чем когда-либо самые нежные радости нашей любви. Мне памятны ваши слова, что я вас сделаю несчастной, но это лишь на время, ибо, как только мое пребывание во Франции окончится, наша встреча принесет нам обоим безграничную радость; не будем же искать иного исцеления от наших бед, кроме надежды на наше скорое свидание. Если нам суждено страдать, будем страдать без горести; вы мне говорите, что я достоин большего сожаления, нежели вы, но я достоин меньшего, ибо ваша любовь беспредельна; или, ежели я несчастнее вас, то несчастным меня делают отнюдь не мои любовницы француженки, ибо вы единственная, кому я предан до конца: от всей души прошу вас этому верить. Ежели я вам внушаю жалость, пусть то будет из-за любви, которую я испытываю к вам, а вовсе не из-за безучастия, в котором вы меня корите: это означало бы, что вы несправедливо судите о моей страсти. Но вы с полным правом гордитесь тем, что вдали от вас я могу вкушать лишь весьма несовершенные услады, ибо истинная услада для меня одна: помышлять только о вас, как и вы помышляете только обо мне. Я с радостью узнал о том, что вы сестра-привратница в вашем монастыре: тем вернее мы можем осуществить наши намерения; по умоляю вас скрывать свои чувства тщательнее, чем вы это делали, дабы мы смогли впредь предаваться любви с меньшим опасением. Не завидуйте счастью Эммануэля и Франсиско: они у меня лишь на положении лакеев, и я считаюсь с ними только потому, что они поступили ко мне от вас, вы же — истинная владычица моего сердца. О, если бы богу было все же угодно, чтобы и вы находились здесь подле меня! Каким бы счастливым я себя почитал! Ибо все мое желание заключается в том, чтобы вам служить, чтобы жить и умереть вместе с вами. Каюсь, я пользуюсь лишь теми словами, какими пользуетесь вы для изъяснения вашей любви; но где мне найти более нежные и более искренние слова, чем те, которые исходят из вашего сердца? Если я их и повторяю, то лишь затем, чтобы заверить вас в своем желании не только помнить вас вечно, но и владеть вами всю свою жизнь, если бы вы того пожелали. Я предаюсь вам с тем же рвением, какое проявляете мне вы. Я вас люблю, я обожаю вас всей душою. Не думайте, что я обольститель ваш и что это будто бы подтверждается моим долгим отсутствием; оно скоро окончится, и вы станете думать обо мне иначе, нежели думали до сих пор. Пылкость моей любви по меньшей мере равна вашей. Не огорчайтесь тем, что вы слишком разгласили тайну своей любви, вопреки строгим светским и монастырским правилам; напротив того, поскольку любовь — это некое совершенство, вы обладаете этим преимуществом наряду со мною и можете утешать себя тем, что мы достигли его в самой высокой степени. Я заклинаю вас поверить, что моя страсть равна вашей и что я также клянусь моей верою в бога и моим счастьем любить вас без памяти. Вы огорчаете меня, когда говорите, что не желаете, чтобы я писал вам по принуждению. Скажите, умоляю, могу ли я не подавать о себе вестей и не уверять вас, что преклоняюсь перед вами как перед женщиной самой совершенной, самой законченной красоты? Почему вы мне пишете, что вам было бы отрадно извинить и простить меня? Ежели я так не поступаю, неужто вы думаете, что я могу вас забыть? У меня нет большей радости, чем та, когда я думаю о вас и когда беру в руки перо, чтобы вам написать, и я не испытываю большего огорчения, чем то, когда откладываю его. Я бесконечно благодарен тому любезному человеку, который так долго рассказывал вам обо мне. Будьте уверены, что, поскольку мир во Франции заключен,[18] я доставлю вам столь желанное удовольствие и постараюсь показать вам эту прекрасную страну как можно скорее. Прощайте, утешьтесь, пощадите мое здоровье, щадя свое. Пусть мой портрет заменит вам меня в натуре, подобно тому, как ваш заменяет мне все самое дорогое на свете до той поры, пока счастливая судьба не сведет нас опять вместе. Прощайте, я никогда вас не покину. Кончаю. Верьте, что я скорблю вашей скорбью; но умоляю вас не принимать близко к сердцу мои печали, дабы не усугублять ваших собственных.
18