Ху Бао был увлечен: он подгонял друг к другу сломанные кирпичи… были и целые, они возвышались аккуратной стопкой посреди двора, но Бао задался целью вначале использовать битые… очень рационально. Издали он походил на сердитого медвежонка — посапывал, прикладывал половинки то так, то эдак… а приняв решение, издавал короткий фыркающий звук и быстро намазывал раствором очередной слой…
Сян-цзэ просто застыла… как?! Но сомнений быть не могло — посреди двора вырастала плавильная печь… для отвода глаз? Неужели актеры будут производить чугун…
— Привет, Бао. Что строишь?
— А… привет. Да вот… отражательную пудлинговую печь.
— Понятно. А где Сяо Лао? Я весь театр обошла, никого нет…
— Да… нет. Они уехали. Она просила… то есть она сказала…
— Подожди, куда уехали? Кто они?
— Сяо Лао и Юнь-цяо… и Васи-коу тоже был с ними… ну, этот инженер, твой приятель.
— Как это… а… куда?
— Не имею понятия… сели в такси, втроем… и все. Я только знаю, что они не вернутся…
— Ты что… Бао, ты что, плачешь? Как не вернутся? А инженер? Ты сказал, он был с ними…
— Я… нет, просто очень обидно… почему инженер?! Я думал — мы поженимся… Почему она так со мной?! Я бы тоже поехал…
— Что?! Что ты несешь?! Ты можешь объяснить, что случилось? Что у вас тут вчера… что ты мотаешь головой? Да перестань реветь! Я с ума сейчас сойду!
— Меня не было, я не знаю… я пришел позже, часа в два, как раз привели собаку…
— Какую собаку?
— Ищейку… милицейскую. Но она не взяла след… и они все ушли… и тут старик говорит — все, уезжаем! Ты, говорит, скажи актерам, пусть ищут работу… и уехали.
— Бао, я ничего не понимаю… Он что, решил с ними уехать? Инженер? Но куда?!
— Да ничего он не решал! Это они… он был вообще не в себе, бормотал что-то, как ненормальный…
— Но это был он? Точно он? Ты не перепутал? Это не был такой толстый лысый…
— Какой лысый, это был инженер Васи-коу! Она оставила…
— Но почему?! Если он все время тут находился, почему же милиция… куда они его повезли?
— Я ничего не знаю и знать не хочу и тебе не советую… чем меньше знаешь…
— А ты еще не говорил следователю, что они увезли инженера?
— Я что, идиот? Я хочу жить спокойно… Ты что думаешь, милиция их найдет? Только нас затаскают как свидетелей… или вообще как соучастников. С Сяо Лао лучше не связываться… так что я никакого инженера не видел. Ты правда в милицию собираешься?
— Никуда я не собираюсь, Бао… Я подумала, вдруг ты сказал…
— Я что, ненормальный? Да, там письмо для тебя, оно лежит в гостевой под подушкой.
— Письмо? Что же ты молчишь? А ты читал его?
— Я не умею читать… и если что — я тебе не говорил, сама нашла. Лучше сожги его…
Дорогая Сян-цзэ!
Поверь, мне очень жаль, что так получилось. Он защищал меня от сумасшедшего комсомольца и случайно убил его, а потом упал сам и ударил голову. Но его не будут считать убийцей — дед сохранил ему лицо. Травма оказалась серьезной, и даже дед не в силах полностью вернуть ему разум, или «возвратить в тело душу хунь», как он выразился. Дед сказал, что душа Васи-коу давно уже ищет повод, чтобы улететь подальше и отдохнуть. И эта травма головы, хоть и не очень сильная, стала таким поводом. Точнее сказать не смогу, я сама мало что понимаю. Скорее всего, вы больше никогда не встретитесь, поверь, я очень, очень сожалею. Возможно, со временем его состояние и улучшится, но все равно это будет уже другой человек, не тот, кого ты знала.
Мы уезжаем в горы Суншань и не вернемся в Ханькоу, дед говорит, что искать нас бесполезно. Конечно, ты и сама это понимаешь. Прости, я виновата перед тобой. Я не сдержалась, поэтому на меня и напал комсомолец. Прощай, твоя Юнь-цяо.
Денег, полученных от страховой компании, хватит на пять кругосветных путешествий как минимум. Бедный Макс. Благодаря ему я осталась жива, встретила Мишу, а теперь эта куча денег… И еще побывала в прошлой жизни, хотя к чему это все было? Если и пойму, то не сейчас… Сейчас хочется побыстрее на свободу — больничная обстановка действует уже настолько удручающе, что все эти общеукрепляющие процедуры, включая иглы Давида Ильича и супервитаминные коктейли, в последние дни только раздражают. Меня так накачивают здоровьем, что хочется его уже подпортить, например, покурить. Завтра меня выписывают, а мама, скорее всего, не знает, что я полгода провела в больнице. Но главное, что ей получше — тетя Тамара говорит, что мама стала выходить на прогулку в скверик, сидит на скамейке, смотрит на детей.